На железном ветру. Виктор Егоров

юнцы вроде вас. Я – недоучившийся студент юридического факультета, прапорщик военного времени. Начальник секретно-оперативной части – недавний матрос. Учить вас некому и некогда. Потому и ставим вас к делопроизводству. Обвыкайте, присматривайтесь и учитесь. Сами. Чем скорее, тем лучше. Есть голова на плечах, преданы делу революции, – получится чекист. Я полагаю, так и будет – вас рекомендовал комсомол. А там посмотрим…

      Холодков подошел к окну, опять попытался прикрыть створки и опять безуспешно.

      – Надеюсь, вы меня поняли? – услышал Михаил после короткой паузы.

      – Понял. Я готов.

      Он встал. Под пытливым взглядом Холодкова невольно вытянул руки по швам.

      Холодков, должно быть, понимал, что происходит в его душе. Улыбнулся спокойно, по-доброму.

      – Превосходно. Пойдемте, познакомлю с секретарем отдела Спиридоновым, он вам все объяснит.

      В пять часов Михаил отправился домой. Вместе с другими спустился в вестибюль. Среди сотрудников Чека он выделялся своей потрепанной одежонкой и подчеркнуто серьезным выражением лица. Еще на лестнице вынул из кармана пропуск – книжечку с тисненой надписью на обложке «Азербайджанская Чрезвычайная Комиссия». Показал часовому красную обложку. Однако часовой задержал его, развернул пропуск, внимательно заглянул в лицо, потом на фото. Возвращая красную книжечку, недовольно буркнул:

      – Предъявляй в развернутом виде.

      На улице было свежо – днем прошел дождь. Пахло мокрым асфальтом.

      Михаил неторопливо шагал по Кооперативной и перебирал в памяти события первого трудового дня.

      После разговора Холодков вышел вместе с Михаилом из кабинета, подвел к круглолицему парню в студенческой тужурке.

      – Вот, Костя, рекомендую: наш новый работник товарищ Донцов. Прибыл по путевке БК КСМ. Будет заниматься регистрацией. Покажи товарищу, что и как.

      С этими словами Холодков скрылся в кабинете, жестом пригласив туда двоих сотрудников, видимо тех, что заглядывали в дверь.

      Стук пишущих машинок оборвался как по команде. Обе машинистки воззрились на новичка с откровенным любопытством. Ту, что сидела поближе, Михаил успел рассмотреть. Это была темноглазая брюнетка с очень белой кожей и крошечной родинкой на щеке. Согласно моде, стремящейся подчеркнуть женское равноправие, она носила короткую мужскую стрижку. Но искать в этом социальный смысл, пожалуй, не стоило – просто короткие волосы были ей к лицу. Судя по ее оживленному, смелому взгляду, подрагивающим от сдерживаемого смеха губам, она была хохотушка, выдумщица и не лезла за словом в карман.

      – Так вы будете работать у нас в канцелярии? – спросила она. – Это очень приятно…

      В голосе ее слышалась простодушная заинтересованность, явно не вязавшаяся с ее наружностью, и чуткий к насмешкам Михаил тотчас насторожился.

      – Наши мужчины такие сухари – каждое свое слово ценят на вес золота…

      Вторая машинистка – шатенка, подстриженная так же, как и ее подруга, фыркнула.

      Секретарь