Глубокая охота. Андрей Уланов

на поверхности. Одни.

      – Какого морского хрена?!

      Вопль Герды заставил испуганно шарахнуться в сторону альбатроса, решившего поглядеть, не осталось ли после странного ныряющего корабля чего-то съедобного.

      – Не ори… и брось бинокль.

      Лейтенант оглянулась на Ярослава с почти суеверным ужасом. Ну да, наверняка им в училище вдолбили, что хорошая морская оптика стоит как пять-шесть рыбачьих лодок её родной деревни – с дырявыми парусами и еще более дырявыми сетями. А теперь эта дура будет хвататься за него, как за спасательный круг. Пока будут силы…

      «Надо будет приказать, чтобы все вахтенные надевали спасжилеты», – мелькнула мысль, а затем фон Хартманн едва не расхохотался от неё неуместности. Надо будет… если случится чудо. Причем в ближайшие минуты. Хотя море в сентябре не успело еще толком остыть, вода казалась холодной, и от знания, что по таблицам наблюдений её температура сейчас от 13 до 15 градусов, теплее не становилось.

      – Брось. Бинокль. Это приказ!

      Кажется, Герда его не расслышала – её как раз в этот миг с головой накрыла очередная волна. Да и вообще их начало разносить в стороны.

      Сколько они уже тут бултыхаются, как дерьмо в гальюне?

      – К-командир…

      Пока что держаться на плаву кое-как удавалось, воздуха в одежде хватало. Через несколько минут она промокнет окончательно и начнет утягивать вниз…

      – Ты держись… – не столько произнес, сколько отстучал зубами Ярослав, подплывая ближе. – Сейчас они вынырнут и вытащат нас.

      Если вынырнут… если смогут разглядеть среди валов. Волнение небольшое, но и этого может хватить: рубка у подводной лодки – это вам не мостик линкора. Если они вообще вынырнут… черт, какая же глупая смерть для Хана Глубины!

      – К-командир… я хотела… – Герда не закончила фразы, а переспрашивать Ярослав не стал – он впился глазами в белый бурун, появившийся на волне в полусотне метров от них. Бурун… вокруг трубы зенитного перископа. Следом из воды поднялась рубка, медленно надвигаясь на них по мере роста… а еще через несколько секунд под ногами оказалось что-то твердое. Правда, встать не получилось – мышцы дружно решили, что с них довольно, и обоим горе-пловцам пришлось вцепиться друга в друга, чтобы не свалиться с палубы всплывающей подлодки вместе с потоком воды.

      – Командир, я…

      На какое-то время фон Хартманн выпал из реальности. Он понимал, что сидит в рубке, закутанный в одеяла прямо поверх промокшего свитера. А стоящая перед ним по стойке смирно, бледная, словно свежий утопленник, Анна-Мария пытается что-то ему сказать. Но долетавшие до сознания отдельные фразы «открытый клапан вентиляции носовой цистерны балласта»… «рули глубины»… «наконец смогли закрыть и продули»… никак не складывались в отдельные слова.

      Затем в поле зрения фон Хартманна появилось новое лицо. Доктор Харуми, вспомнил Ярослав, и эта мысль, как якорь из воды, потянула за собой цепочку ассоциаций.

      – Спирт!

      – Что? –