Инкарнация. Юлия Бабчинская

будто из-за завесы. – Или же глупая.

      Адель встрепенулась и отвлеклась от созерцания танцующей пары в зеркале.

      – Можешь не отвечать, лучше молчи, я и так скоро пойму, – резко проговорил Канцлер, совершенно выводя Адель из транса. – Чтобы ты знала, я не танцую, – сказал он и опустил голову, устремляя взгляд на ее декольте, где виднелась поддельная метка.

      Адель вдруг стало очень жарко. Горячая волна добралась до плеч, шеи, щек. О Королева! Неужто она краснеет? Не бывать такому. Это на нее так не похоже…

      – Вы танцуете сейчас, – заметила она, проигнорировав, как быстро он перешел на «ты».

      – Мне приходится. Я не собираюсь унижать претендентку своим отказом. Но тебе стоило бы знать, что не надо приглашать меня на танец.

      Она хотела спросить «почему», но решила не развивать тему. В их разговоре сквозило нечто опасное, и Адель не была уверена, что готова шагнуть в неизвестность.

      – Вы что, пялитесь сейчас на мою грудь? – выдохнула Адель с притворным возмущением.

      Канцлер медленно поднял голову, встретившись с ней взглядом. Синие глаза обожгли ее равнодушием.

      – Не нашел там ничего интересного.

      Что он имел в виду? Ее фигуру? Или же метку? О чем он?

      Адель сладко улыбнулась ему.

      – Вот и не пяльтесь тогда. Чтобы не унижать претендентку.

      – Этот рот слишком много болтает, – сказал Канцлер и разомкнул их взгляды. – Прости, а на губы смотреть можно?

      Она хотела было ответить, но в этот момент талию будто сдавило, хотя рука Канцлера все еще неподвижно лежала на ее спине. Губы Адель распахнулись, но раздался лишь удивленный вздох. Что это сейчас было?

      – Значит, не смелая, – сделал вывод Канцлер, а спустя небольшую паузу добавил: – Должно быть, в семье тебя учили не тому, чему надо. Ты уже два раза наступила мне на ногу. Придется брать уроки танцев. А это, знаешь ли, недешево.

      Не сам ли он желает стать ее учителем танцев, хотела спросить Адель. Правда, с чего бы у него возникло такое желание – ведь это она пригласила его.

      Вновь ей стало слишком тесно в корсете. Пришлось сделать глоток воздуха и промолчать. От скованности сердце забилось чаще, а взгляд заметался по сторонам. Возможно, эти девушки действительно привыкли к подобным нарядам, а она немного переоценила свои возможности?

      Адель убрала руку с плеча Канцлера и коснулась лба, отгоняя прядь волос. Похоже, ее лихорадило, кожа была горячей и влажной. Корсет будто обхватил талию еще сильнее – на мгновение ей показалось, что это Канцлер так крепко стискивает ее в объятиях. Он и впрямь чуть сдавил ладонь Адель, возвращая к себе внимание своей партнерши.

      – Теперь ты так просто не сбежишь, – произнес он тихо, угрожающе. – Придется дотанцевать до конца.

      Адель и впрямь хотелось сделать передышку, ей было сложно дышать, не говоря уж о том, чтобы танцевать. В какой‑то момент зал поплыл перед глазами, возможно, Канцлер говорил ей что‑то, но она не слышала ничего, кроме своего судорожного