Конькобежцы. Аэгис

противно на душе от самой себя. Так противно, что нет сил, чтобы радоваться исполнению мечты. Что в итоге сложнее – предать себя или все мамины планы?

      Подходящих слов просто не существует – в голове вакуум.

      – Хорошо, – выдохнула Рита. – Скажу все, как есть. Алиса, начать запись:

      “Мамочка! Когда ты придешь домой, я буду уже далеко. Ты все поймешь без каких-либо объяснений. Наверное, ты разозлишься, решишь, что больше не хочешь меня знать. Что после долгих лет, которые ты меня готовила, после успешных экзаменов, стажировки…

      Я знаю, ты всегда мечтала, что однажды мы войдем в лабораторию не как мать и дочь, а как два научных сотрудника. Прости, но твоим мечтам не суждено сбыться. Вчера пришло письмо. Представляешь, бумажное! С гербовой печатью в виде красного треугольника – как и пятьсот лет назад – замечательная традиция. Там написано, что я подхожу. Что мой нейрокод обладает феноменальной пропускной способностью.

      Мама, это судьба! Я стану “коньком”, ты не представляешь, что это для меня значит. Сейчас я говорю это, и у меня мурашки по коже. Какой смешной атавизм. Я знаю, ты всю жизнь занимаешься очень важным делом. Исследуешь то, что могло бы убить нас изнутри. А я… Я встану теперь между человечеством и внешней угрозой. Теперь я – это “Заслон”!”

      Завершить запись, сохранить сообщение.

      Слишком пафосно и многословно, подумала Рита. Маме не понравится. Но времени и сил на еще одну попытку не оставалось. За окном уже замигал ярко-салатовый маячок аэротакси. По дороге в космопорт она успеет немного поспать. Жаль, конечно, сбегать вот так, даже не попрощавшись. Но она прекрасно знала, что если посмотрит в глаза матери, то точно никуда не поедет, и “Заслон” останется лишь мечтой.

      Сергей 

      Сергей собрал вещи с вечера, чтобы в пять утра не шуршать и не будить соседа по комнате. Но Семен все равно проснулся и теперь сидел на кровати с угрюмым лицом.

      – Ты точно решил, Серег?

      Юноша ничего не ответил, лишь коротко кивнул и окинул взглядом комнату. Ничего не забыл.

      Трудно что-либо забыть, если из личных вещей только форма, дневник и зубная щетка. Ах, да! Ботинки. Ботинки казенные, но их разрешили забрать – не босиком же ехать в “Заслон”. Там, конечно, выдадут все новое уже по их форме.

      – Бывай, Сень. Не поминай лихом.

      Сосед хотел встать и броситься обниматься, но не решился. Холодный и слегка отстраненный взгляд Сергея не располагал к проявлению дружеских чувств. Поэтому он крепко пожал ему руку и потом еще долго смотрел на закрытую дверь.

      А Сергей, выйдя из кадетского корпуса, сдал на КПП свой пропуск и направился к ожидавшей его машине. На полпути не удержался и обернулся.

      Серое здание под массивными свинцовыми тучами, обещавшими скорый дождь. Не такой ли была и вся его жизнь? Неподвижный монолит абсолютно одинаковых дней, а впереди – тревожная моросящая неизвестность.

      Сергей часто задавался вопросом, каким могло стать его существование, будь у него родители? Если бы жил в семье, ходил в обычную школу, по выходным гонял с друзьями в кибер-хоккей? Или в настоящий хоккей, какая разница? Может, у него даже была бы девушка.

      От мыслей о девушке сделалось совсем неловко, он передернул плечами, выдохнул и сел в машину. Теперь его ждет другая судьба. Неизвестно какая, но точно другая, а это самое главное.

      Искандер

      – Папа, пожалуйста не начинай! Мы обсуждали это уже сто раз! – юноша с раздражением отмахнулся и уже собирался выйти из дома, но мужчина встал в дверном проеме и загородил путь.

      – На этот раз я ничего не собираюсь с тобой обсуждать, – твердо заявил отец. – Машина приедет через пятнадцать минут.

      – Ты серьезно что ли? Мама в курсе?

      – В курсе.

      – Она ни за что тебе этого не простит. Хотя бы ее мнение для тебя еще важно?

      – Ты поедешь на стажировку в “Заслон” через пятнадцать минут. Это решено и не обсуждается. Это лучшее учреждение.

      – С чего ты взял, что оно лучшее для меня? Я же сто раз тебе говорил, что буду поступать в художку. А не туда, где место стоит дороже.

      – Вот пройдешь стажировку и решишь, куда будешь поступать.

      – Но там же, кажется, нет художников, – язвительно заметил юноша.

      – Карты рисовать будешь.

      Искандер криво ухмыльнулся и мрачно ответил:

      – Ну, как хочешь. Сам напросился.

      Он достал из кармана большую старинную монету, подбросил ее и, ловко поймав, положил на тыльную сторону ладони.

      – Орел! Так уж и быть, поеду. Но меня выгонят через три дня.

      – Посмотрим, – строго ответил отец. – Твои вещи собраны.

      – А разве не я должен их собирать?

      – Мама положила все необходимое.

      – А кстати, где она сама? Ни за что не поверю, что она меня отпустит не попрощавшись.

      – У нее срочные дела на работе.

      Искандер понимал,