Костры. Иннокентий А. Сергеев

. Я уже давно заблудился в этом городе на этой планете.

      Немного надежды или немного сна – разве это не одно и то же? Я хочу лишь немного надежды, но не найду её здесь, и я собираю фантики, веря, что собрав достаточное их количество, смогу купить на них билет, чтобы уехать отсюда.

      Я знаю, что поезда давно ржавеют в депо. Но может быть, это всё неважно.

      Одна надежда – что это всё неважно.

      Что всё как-нибудь само собой образуется. Или кончится, всё наконец кончится, и станет светло, и я буду не здесь.

      Где я тогда буду?

      Не здесь – это где? На какой планете?

      Солдаты варят кашу на походных кухнях как в разрушенном городе – солдаты, призванные защитить горожан от войны.

      От дыма першит в горле, и трудно дышать. Но я смеюсь, потому что пьян, и потому что мне ничего здесь не нужно.

      Девушка, что сидит у меня на спине, обвив шею руками, смеётся и машет рукой людям у костров, и они приветствуют её и называют по имени,– каждый раз по-другому.

       А та, другая, что не устанет каждый день пересчитывать пустые бутылки под моим столом, кто она?

      Это всё та же ночь, и количество никогда не перейдёт в качество. Разве что она уйдёт от меня, или эта девушка, наконец, спрыгнет с моей спины, и тогда я смогу увидеть её лицо.

      Ведь я даже не знаю, красива ли она.

      Поначалу я почти не чувствовал её веса, а теперь мне становится всё труднее и труднее сгибаться, наклоняясь к асфальту, и делать каждый следующий шаг.

      За тем перекрёстком я упаду, и она спляшет на мне лихой танец. И эти люди будут хлопать ей в ладоши, сидя вокруг своих костров, и подбадривать её криками.

      А мои фантики снова окажутся сором. Или, как сказал апостол Павел, дерьмом.

      Но, в отличие от дерьма, они не пахнут, и только это делает их похожими на деньги. А ещё, кто-то сказал мне, что на них можно будет купить билет, нужно только заново отстроить вокзал и починить паровозы, но для этого тоже нужны деньги…

      А ещё…

      Я падаю.

      Я лежу на асфальте, и на мне сверху лежит девушка, которую я ещё не видел в лицо, а вокруг меня горят дымные костры.

      Я неудачно упал – кажется, у меня вывихнута лодыжка, и выбито два зуба. А ещё осколок стекла вонзился мне в щёку, но я не могу высвободить руку, чтобы вытащить его.

      Сверху на мне что-то происходит, но я не вижу, что.

      Я пытаюсь подняться. Я должен дойти до дома, чтобы под моим столом стало на одну бутылку больше, чтобы в моей памяти стало больше женщин, я должен пойти к стоматологу и вставить новые зубы, когда-нибудь количество перейдёт в качество, и фантики превратятся в деньги.

      Я стаскиваю в память образы прошлого как обезьян в зоопарк, но кто-то портит клетки, груз вины оказывается неподъёмным, и я снова и снова падаю и каждый раз неудачно.

      Я пренебрёг народным искусством этого города – падать так, чтобы не ломать кости и не захлебнуться грязью. Я всегда чувствовал себя здесь чужим.

      Я поднимаюсь на ноги. Я иду.

      Я иду в кромешной тьме – никаких костров не было.

      Я извлекаю из щеки осколок стекла. В детстве мы играли в фантики, воображая, что это деньги.

      Но теперь в это уже никто не верит.

      Я отстал от времени.

      Или эта женщина на моей спине и есть Время?

      Дымные костры осенних рассветов… Безмолвие вечной зимы… Моя нация истекла слезами и кровью.

      Стоило вспомнить о тяжести, как она вернулась, но теперь эта женщина,– или уже другая?– гладит меня по голове и не смеётся больше. Она сидит у меня на плечах, и я сжимаю руками её лодыжки.

      Она всегда за моей спиной, но мне никогда не увидеть её, обернувшись.

      2

      Её зовут Таня, ей 25 лет, и она очень красива. Мне повезло.

      Мне везёт на красивых женщин, жаль только что они уходят прежде, чем я успеваю затащить их в постель.

      Кроме той одной, которая занята подсчётом пустых бутылок. Но и она уйдёт, как только они перестанут прибывать. Потому что ей больше нечего будет делать там, где я живу.

      В этом городе, где холодные костры рассветов обозначают прошедшие ночи.

      Или это всё та же ночь?

      Теперь я вспомнил – я познакомился с этой девушкой на вечеринке, но я всё ещё не могу понять, зачем она притворяется моим прошлым. У меня нет прошлого в этом городе, ведь я пришёл сюда всего на одну ночь.

      Или это ночь императора Отона, что длится дольше чем век?

      Римляне понимали в смерти больше. Или просто меньше боялись её?

      Или это одно и то же?

      Ведь это всё та же ночь, и это всё те же костры.

      И историю придумали лишь затем, чтобы научить нас ненавидеть своих врагов?

      Что же мне делать с моей ношей? Она так сексуальна.

      Впрочем, она уже слезла с моих плеч и теперь идёт рядом