«Титаник» и другие корабли. Чарльз Лайтоллер

парус размером шестьдесят на сорок футов и притом мокрый. Это было больше похоже на попытку свернуть кусок шкуры носорога, чем на что-либо другое, что я могу себе представить. Вы можете надорвать живот, пока пытаетесь крепко ухватиться за парус всеми пальцами, а затем все вместе тащите и подтягиваете к себе. Все это время парус грохочет и дергается, а вы балансируете на пешеходном канате, названном так, потому что под ногами у вас только он, а все остальное – это глубокое синее море или, что еще хуже в случае, если вы упадете, палуба. После того, как два или три шлага паруса уже будут подвернуты под каждым человеком, кто-то может ненароком ослабить хватку, или парус даст дополнительный толчок, и вы начнете все сначала. Вам повезет, если вам посчастливится ухватиться за леер перед вами, когда парус с ревом поднимется над вашей головой. Как же горячо мы проклинали эти паруса!

      Наконец, со всем нашим грузом на борту – тысячью тонн остроконечного гранита, каждую унцию которого мы самостоятельно перетаскивали в трюм – мы были готовы к выходу в море. Со свернутыми парусами, буксируемыми вдоль борта, мы уходили и говорили: «Пока», – им и их апельсинам, их холере и их революциям.

      С попутным ветром мы спокойно вышли из гавани Рио и направились в Калькутту – по крайней мере, мы так думали.

      ГЛАВА 7. «ОСПА»

      Почти смертельный удар мы получили, когда достигли сорока с лишним градусов к югу, где надеялись поймать преобладающий западный ветер и дойти на нем до мыса Горн. Нам пришлось спустить крюйс-трюмсель и поднять крюйс-бом-брам-стень-стаксель, так как крюйс-бом-брамсель ловила слишком много ветра на корме, а впереди были только кое-как сооруженные нами мачты для брамселей; на самом деле, с поднятым крюйс-бом-брамселем в сильный ветер всегда нужно было как минимум два человека за штурвалом, чтобы в случае чего удержать корабль в правильном направлении, даже если все другие мачты были на месте, тогда как обычно на кораблях, подобных нашему, можно было управлять одной рукой и несколькими спицами штурвала. И, поверьте мне, держать в своих руках восьмифутовое колесо (в диаметре, а не по окружности) и корабль в две с половиной тысячи тонн – это то, что никогда не забудешь. Вы можете «чувствовать» корабль так же хорошо, как лошадь с самым нежным ртом, и, чтобы быть достойным называться рулевым,