Аз грешный…. Борис Николаевич Григорьев

книги и выразить особую признательность старшему научному сотруднику отдела рукописей Н.Н.Невзоровой.

      Автор.

      Подлинный автограф  Котошихина

      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

      Приказная жизнь

      Проводы войска

      И беси сказали: «С победою великою и з богатством

      большим будете назад».

      Протопоп Аввакум, «Житие Аввакума»

      Москва гудела, наполняя и без того упругий апрельский воздух тугим звоном колоколов. Над Кремлём и Китай-городом плыли лёгкие редкие облачка и летали стаи испуганных белых голубей. Было тёплое воскресенье, и народ московский, истосковавшись по солнышку, дружно высыпал на улицы. В каком-то праздничном возбуждении, сбиваясь в кучки, перегоняя друг друга и пытаясь громкими криками перекрыть церковный благовест, служилые и торговые люди, девки и парни и «протчие жители мужеска и женска пола» бурным потоком устремились к Кремлю – туда, где всегда что-то происходит, и всегда есть пища для глаз и ушей. Толпа, не вмещаясь в узкую арочную протоку, расплескивалась у входа, пенилась, дыбилась, ударялась о стену, вопила, работала локтями и кулаками и упорно втискивалась вовнутрь.

      – Православные, что приключилось? Отчего звонят?

      – Видать, пожар где-то случился!

      – Да навроде дым ниоткуда не валит.

      – Что-то важное царь-батюшка наш хочет объявить!

      – Люди добрые, вы не встречали тут робёнка? Годов десяти. Мишка! Куды же ты запропастился, пострел? Мишка!

      – Робята, глянь какая краля плывёт! Давай прижмёмся!

      – Но-но! Прочь отседова, стригольники! Я вам покажу «прижмёмся»!

      – Война! Чую, война будет!

      – С кем? Неужли с крымцами?

      – Ну, нет уж, крымцы к нам нос навряд ли сунут. Ляхи, видать, опять полезли!

      На Кирилловском и Крутицком подворье царила не меньшая давка: дорогу перегородила огромная колымага, стоявшая у ворот дома князя Якова Куденетовича Черкасского, и оттого ажиотаж толпы многократно усиливался. В оставшуюся узкую промежность проталкивались самые нахальные и отчаянные. Выскочив пробкой на свободу, они переводили дух, отряхивались, радовались, что остались живы, и сломя голову бежали дальше – мимо храма Николы Гостунского, через Зарубу к Ивановской площади, к колокольне Ивана Великого и Приказному двору, где уже колыхалось море голов. Сдерживало это море, прижавшись с трёх сторон к домам и образовывая своеобразный мешок, стрелецкое войско – «разных Приказов стрельцы и стольники со знамёнами и барабанами, и со всем ратным строем, в цветном платье».

      На площади, получившей своё название от колокольни Ивана Великого, проходили самые различные церемонии, как-то: крестные ходы, приём иноземных послов, оглашение царских указов, возвещение народу важных государственных событий. Так тремя месяцами раньше,