Арабелла. Музыка любви. Ана Менска

за то, что вам довелось услышать сейчас, но и за инцидент в саду вашей палаццины. Тогда я поддалась эмоциям, а мне не следовало этого делать. Но и это не оправдание. Эмоции можно понять, можно даже объяснить, но на них вряд ли стоит полагаться.

      Она замолчала и посмотрела ему в глаза, ожидая ответной реплики, но граф ей ничего не ответил. Он молча смотрел прямо на нее, лишь снисходительно улыбаясь. Девушка стушевалась.

      А Альфредо вдруг понял, что ему нравится ставить эту милую синьорину в неловкое положение. Она при этом так обаятельно теряется и так очаровательно краснеет, что ему захотелось снова и снова поддразнивать ее.

      Но синьорина была не из робкого десятка. Смутившись на какое-то время, она тут же собралась и адресовала вопрос своему спутнику:

      – Витторе, вы лучше знаете вашего брата. Не далее как двумя днями ранее вы советовали мне ни в чем ему не перечить. Не подскажете сейчас, каким образом можно извиниться перед человеком, который всячески избегает возможности принять эти извинения?

      Альфредо усмехнулся такому уколу, галантно упакованному в вопрос, адресованный третьему лицу. Но тут как раз в разговор вмешалось это самое третье лицо:

      – В самом деле, брат, не стоит ли тебе быть более учтивым и принять извинения синьорины Анджелины? И вообще, не слишком ли ты весел сегодня?

      – Не вижу причин для грусти, – ответил Альфредо, всё так же улыбаясь. – Жизнь слишком бесцветна и однообразна и без моей помощи. А что касается извинений твоей избранницы, то, как говорится, qui s'excuse – s'accuse[155]. Я же готов принять любые оправдания.

      Он протянул руку:

      – Мир?

      Девушка растерянно переглянулась с виконтом и неспешно протянула свою руку.

      – Мир, – ответила она не слишком-то уверенно.

      Граф взял в руку ее хрупкую ладошку, затянутую в перчатку, и вдруг ощутил, как его сердце от этого невинного касания внезапно ускорило бег. Он сам не ожидал от своего организма подобной реакции, поэтому растерялся на мгновение и, вопреки учтивости, не поднес руку девушки к губам, а лишь слегка пожал ее пальцы.

      Витторе же этому примирению чрезвычайно обрадовался и, улыбнувшись, сказал:

      – Вот и славно! Может быть, тогда, Фредо, я смогу безбоязненно доверить твоему обществу синьорину Анджелину? Дело в том, что я хотел бы обсудить с епископом Дориа финансовые вопросы. Боюсь, что Лине это будет неинтересно.

      – Мне кажется, что с этим церковником только финансовые вопросы обсуждать и можно, – с едкой иронией в голосе заметил граф Моразини, чем вызвал неподдельный интерес во взгляде, устремленном на него юной синьориной. – Обсуждай, но не спеши расплачиваться с ним. Давай сначала с тобой всё хорошенько обговорим, – продолжил Альфредо, обращаясь к младшему брату.

      Тот кивнул, соглашаясь, развернулся и пошел в сторону церкви. Через пару минут он уже скрылся за ее вратами.

      Моразини перевел взгляд на девушку, провожающую глазами своего избранника. Он вдруг вспомнил, что накануне вечером видел на площади перед этой церковью, как в многолюдной толпе три синьорины,

155

Кто извиняется, тот обвиняет себя (французская поговорка).