Подарки зятя или Эльфийское проклятье. Мариам Тиграни

разулся, повесил пальто и…

      – Садись, милый, – беззаботно отозвалась Соня и, оставив гостинцы на кухне, застучала тарелками и вилками и вернулась в гостиную, где дядя Томас по своему обыкновению читал газету. – Ужин вот-вот будет готов.

      – Я не хочу есть, мама, – вяло откашлялся Михаэль, встал напротив большого вытянутого стола, за которым домочадцы обычно ужинали, и на одном дыхании выпалил: – Дядя! Вообще-то… Я хочу с вами поговорить. Я решил… Я бросаю институт и еду в Лондон.

         В висках пульсировало, а ушастый домашний кокер-спаниель залаял от всей этой стремительности, завился у ног волчком. Соня разливала вечерний кофе по кружечкам и как раз наполняла чашки, замерла с чайником в руках и вскрикнула. Томас опустил очки к переносице.

      – И тебе не хворать, дорогой племянник, – проговорил он, иронично вздыхая, и со скрипом задвинул для Михаэля стул. – Садись. Скоро и Пауль из спортивной секции вернётся.

        Первый порыв немного прошёл, и Михаэль покорно сел, сложил руки на коленях, постучал кончиком домашних тапочек о чистенький паркетный пол и огляделся.

          Бесчисленные книги, разложенные по полочкам по цветам и авторам, стены с бежевыми обоями, фарфоровый тюрингский сервиз в серванте, фортепьяно в углу, радиоприёмник, даже американский цветной телевизор, который далеко не все в Пассау могли себе позволить… Один он, Михаэль, не вписывался в эту идеальную кукольную жизнь! Настенные часы с кукушкой надоедливо тикали, а тут ещё и мать так смотрела, словно вот-вот расплачется.

      – Мам, – мягко позвал Михаэль, но та только моргала и не двигалась. Часы пробили шесть, и Соня вздрогнула, будто услышала артиллерийский выстрел или сирену перед бомбёжкой. Кончится ли это когда-нибудь? Многие, кто прошёл через войну, страдали от нервных тиков, а Соня до сих пор мучилась от ночных кошмаров.

         Вот уже много лет она предпочитала бытность домохозяйки сестринскому ремеслу, и сын не осуждал её за это. Через что ей только ни пришлось пройти, чтобы вырастить его в Третьем Рейхе, и это ещё дядя Томас, благодаря специальности, остался в тылу и помогал! Другим молодым матерям так не везло… К тому же денег, которые некий английский банк каждый год присылал на имя Сони с анонимного счёта на Мюнхенский, хватало с лихвой на все их нужды. Даже Пауль иногда без зазрения совести стрелял у тётки карманные!

      – Пойду и посмотрю, как там курица в духовке, – прошептала она еле слышно, лихорадочно вытерла руки о передник и заспешила к выходу. Михаэль проворно встал с места, так что стул под ним заскрежетал о паркет, и схватил её за локоть.

      – Мама, пожалуйста, – проговорил он виновато, сжал её руку в ладонях и, зажмурившись, поцеловал. Соня с нежностью коснулась его макушки. – Не злись на меня. Я должен… Я уже так давно об этом мечтаю.

      Во времена национал-социализма Соню Штерн назвали бы идеальной дочерью, матерью и сестрой, и даже сейчас, когда ей исполнилось сорок четыре года, былой ласковый и нежный образ белокурого ангела, который