Продавец времени. Евгения Кретова

на заплечную корзину путника, пробормотал:

      – Легкого отдыха, – однако взгляд его стал сухим и неприветливым. – Что за пакость нам приволок?

      – У Грозового перевала споймал, – Лесьяр поставил корзину на землю, похлопал по крышке. – Защита ладная, не вырвется.

      – За воротами надобно было оставить, – упрямился отец Чары, другие погорцы закивали согласно.

      Лесьяр развел руки:

      – Так русалки утащат или откроют! Тогда уж точно беды не избежать. А так под моим присмотром не забалу́ет тварюга.

      Рыжий погорец покачал головой, но спорить больше не стал – правила гостеприимства не позволяли. Кивнув дочери, скомандовал тихо:

      – В гостевую избу веди.

      Та кивнула, заторопилась, но не почувствовав Лесьяра за своей спиной, замерла и обернулась. Заметила, как отец схватил гостя за рукав, склонил к себе, прошептав что-то. Она не видела взгляд гостя – его скрыла упавшая на лоб челка, но губы скривились в снисходительной улыбке. Посмотрев на отца сверху вниз, юноша кивнул и, подхватив корзину, закинул ее на правое плечо и пошел в дальний конец улицы, в гостевую избу, к которой уже торопилась Чара.

      – Мне кажется, только ты мне и рада, – пробормотал, поравнявшись с девушкой.

      Та покачала головой, проговорила с обидой в голосе:

      – Неправда твоя, тебе все рады. Только зачем ты ее принес? – она выразительно покосилась на шевелящуюся в корзине тварь.

      Лесьяр погладил плетеный бок:

      – О том сразу и не скажешь. Но очень я рад, что она в мои силки попалась, веришь?

      – Верю, – Чара кивнула. – От нее смертью пахнет.

      – А чем еще может пахнуть от мары кладбищенской?! – Лесьяр тихо засмеялся.

      Чара посмотрела на поднимавшийся над деревней лунный диск, прибавила шаг:

      – Помни только: в подземном мире Слово твое слабеет, а значит и оковы хру́пче. А у невольницы твоей – наоборот – сила в подземном мире прибавляется… И ежели она вырвется, первая жертва – твоя. Таков закон.

      Она посмотрела серьезно.

      Лесьяр кивнул: подумал уже о том же, когда шагал через переход. Покоробило только, что Чара о твари из его корзины отозвалась как о «невольнице», будто ровня ей. Хотел сказать о том, да напоролся на острый, как лезвие клинка взгляд девушки и осекся – в самом деле, его ли это дело, судить о подземных жителях. Вслух сказал:

      – Запомнил, не волнуйся. Скажи батюшке, утром, только месяц коснется сосен, выходим к верховью Званки. Там поговаривают в это полнолуние Соли будет в достатке.

      Девушка кивнула.

      Деловито подбоченясь, скатилась со ступенек и побежала к дому отца. Юноша толкнул дверь и оказался внутри тесной, давно не топленой избы. Темный мох рос по стенам ее, паутина свисала с потолка, опутывая прозрачным коконом засушенные травы, оставленные Лесьяром в свой прошлый визит. Он усмехнулся – не частили гости к погорам: даже перчатки для сбора Соли лежали на том же месте