Графиня по вызову. Ольга Куно

место, как говорят. – Его язык проложил вертикальную дорожку по нижней части моего живота. – А в школу ты тоже ходила там?

      – Нет, отец отдал меня в пансион после возвращения.

      Было безумно трудно сосредоточиться на правильности ответов, в то время как тело билось в сладко-болезненной агонии. Но было в этом и свое очарование. Необходимость сдерживать чувства и не идти у них на поводу до конца по-своему обостряла впечатления.

      – И какие предметы давались тебе лучше всего? – Одна рука продолжила ласкать мою грудь, другая же спустилась ниже и обосновалась в стратегической зоне между ног. – Попробую угадать. Танцы, магия и флористика?

      – Мы не изучали магию.

      – Прости, я перепутал.

      Нет, ничего ты не перепутал. Скорее пытался прощупать меня. Но почему на предмет магии? Похоже, ты ищешь кого-то другого: к магам я не имею ни малейшего отношения. Но ты ведь не поверишь, если я так напрямую это и заявлю. Да и зачем? Мне нравится такая игра.

      Его указательный палец поднимается и опускается все чаще и чаще, касаясь одной и той же точки, и мыслить здраво становится практически нереально.

      – А чем занимался в Галте твой отец?

      И я перехожу в наступление. Теперь и моя рука, скользнув по его ногам, занимает позицию в стратегически важной зоне.

      – Картинами, – отвечаю я, в то время как Рэм с шумом выдыхает воздух.

      – Картинами? – переспрашивает он дрогнувшим голосом.

      – Да. – Мои губы касаются его живота; язык вдавливается в кожу, словно пытается проделать в ней лунку. – Он рисовал картины и продавал их за большие деньги.

      Рэм погладил меня по спине, и я прогнулась под его рукой.

      – Разве он был известным художником?

      Чертов дознаватель. Какой соблазн – с силой сжать сейчас пальцы. Моя рука находится для этого в самом что ни на есть подходящем месте. Но, пожалуй, не буду. В конце-то концов, я намерена получить от тебя сегодня все, что возможно, по максимуму. Зачем же рыть яму самой себе?

      Я застонала, якобы теряя контроль над собой под бомбардировкой его прикосновений.

      – Не совсем, – прошептала я. – Он подделывал чужие картины. Был в этом настоящим мастером. И продавал. За счет этого мы и жили.

      Я первая подалась вперед, сжимая руки на плечах Рэма, не давая ему как следует вдуматься в сказанное. Его собственное тело давно стремилось к этому моменту, и удовольствие, которое я ощутила в миг долгожданного соединения, несомненно, было взаимным. Теперь мы двигались в общем ритме.

      – Он занимался этим и в Ристонии?

      Прошло некоторое время, прежде чем Рэм припомнил, для чего именно здесь находится.

      – И даже в Эрталии, – шепотом призналась я, еще немного раздвигая бедра – чем он не преминул незамедлительно воспользоваться. – Он продавал картины здешним богачам. Даже его высочество приобрел пару штук.

      Я закусила губу, запрокидывая голову. Долго накапливавшееся