Солнечный луч. По ту сторону мечты. Юлия Цыпленкова

тя бы с того, что я, наверное, умерла и теперь тоже мертвец. Но если это так, то живые – лжецы. Они ничего не знают о нас, мертвецах, однако смеют толковать о тех, кто умер, и верят, что это истина. И я была живой, и верила… Стоп!

      А кто я? Что я такое? Человек или зверь? И есть ли у меня имя? Может, кличка? Может, я собака, и меня сунули в узкий ящик, когда я сдохла? Нет, я все-таки человек. Отчего-то я это точно знаю. Я человек, и я женщина. Да, я человек-женщина. Наверное, старая, раз умерла…

      – Жалко…

      Стоп! Это ведь я сказала, да?

      – Жал-ко…

      Чего жалко? Того, что я умерла, или что меня положили в узкий саркофаг?

      – Странно… – и голос хриплый, совсем тихий, но, кажется, живой.

      Я открыла глаза и уставилась на каменный потолок. Все-таки я ошиблась. Здесь не темно, сумрачно, но не темно. Я даже вижу черные линии, будто нарисованные сажей, на каменном потолке. Осторожно повернула голову. Нет, саркофага точно нет, есть большие камни, между которыми я застряла. Они давят на плечи. Вроде там уже ссадины… Нужно сесть.

      Тело слушалось плохо. Оно задеревенело от холода и неподвижности. Наверное, я долго здесь лежу, раз всё занемело. Нужно заставить его слушаться, или я умру на самом деле. И выбираться отсюда.

      – Кстати, – срывающимся хрипящим голосом произнесла я, чтобы разрушить тишину. – А где я? И… кто я?

      Неожиданно пришла мысль, что в пещере может находиться еще кто-то. Возможно, кто-то опасный и голодный. Эта мысль показалась здравой, но исчезла под натиском следующей, казавшейся более важной и весомой – я вообще ничего… не помню? Я нахмурилась, но в голове была пустота. Все-таки не помню. Похоже, что так.

      – Ай!

      Неожиданно ослепила боль в правой ноге. Я с криком дернулась и все-таки вырвалась из каменных тисков, содрав кожу на обнаженных плечах. Мир пошатнулся, подернулся красноватой дымкой, но она рассеялась от новой вспышки боли. Я дернула ногой и воззрилась на зверька. Мучительно поморщилась, и в голове всплыло одно слово – крыса.

      – Ты не крыса, – не очень уверенно прохрипела я.

      Зверек обнажил тонкие острые зубы в оскале, зашипел и отскочил в сторону. Нет, точно не крыса. То, что вдруг явилось внутреннему взору, выглядело похоже, но все-таки иначе. Этот зверь был величиной… с собаку, да. С маленькую собаку. Его шерсть была длинной и густой, словно покрытой налетом инея. Короткий лысый хвост, нервно дергался по каменному полу… Пещеры? Похоже на то.

      Я устремила взгляд вперед, туда, откуда лился свет. Зверек, решив, что я забыла о нем, снова подскочил, постукивая коготками о камни, и отлетел с возмущенным визгом, когда я пнула его. В конце концов, я не приглашала его на ужин, и ногу свою не обещала, как главное блюдо. Поток сознания удивил. Я его понимала, даже представляла, о чем думала. Только вот на этом мои воспоминания и закончились.

      – Так нечестно, – просипела я, и зверек, жалобно скуливший за камнем, снова зашипел.

      Но на него я не обратила внимания, потому что терпеть холод было уже невозможно. Меня колотило крупной дрожью. Зубы выбивали дробь, и мысль, что если я сейчас не начну двигаться, то замерзну насмерть, заставила кинуть тело вперед, и встать на четвереньки. Занемевшие колени даже не почувствовали неровности каменного пола, и то, что ободрала их и ладони, я поняла только тогда, когда попыталась встать на ноги, но завалилась на бок и посмотрела вниз.

      – Встану, – пообещала я сама себе.

      Зверек выглянул из-за камня. Теперь он не спешил нападать на меня, только смотрел своими красными глазками, скалился и шипел. Мазнув по нему взглядом, я снова села. Уцепилась пальцами за валун и повторила попытку.

      – Встану, – упрямо твердила я, вновь и вновь падая на пол.

      От обиды и вернувшейся боли в ободранном теле, я расплакалась. Горячие слезы обожгли заледенелые щеки, и я зло стерла их тыльной стороной ладони, размазав по лицу кровь.

      – Встану! – выкрикнула я, и зверек юркнул под укрытие камней.

      Эхо прокатилось по пещере и унеслось куда-то в темноту позади меня. Тут же вернулась мысль о том, что здесь может обитать кто-то поопасней пушистого красноглазого шарика, напоминавшего крысу. Страх, паника и упрямое желание выбраться из ловушки всё же сделали свое дело, и я вдруг осознала, что стою на ногах. Закусив до крови губу, я сделала первый шаг. Затем второй. Это оказалось непросто. Меня мотало из стороны в сторону, пол уходил из-под ног, перед глазами вновь появилась уже знакомая пелена, но я заставила себя идти. Что бы ни ждало впереди, я хотела вырваться из ледяного каменного мешка.

      Брела, продолжая шататься, несмотря на то, что оперлась рукой на стену пещеры, а когда вышла к небольшому округлому выходу, зажмурилась, потому что по глазам ударила ослепительная белизна. Налетевший ветер, бросил в лицо снежную пыль.

      – К-к-к-как-к ж-же х-х-хол-лод-д-дно, – выдохнула я, глядя сквозь ресницы на снежную равнину за пределами пещеры.

      Ветер крутил по белоснежной пустыне поземку, то присыпая каменные плиты, то вновь очищая их. Я стиснула себя за плечи, что было сил,