Собрание сочинений. Том 1. Николай Каптерев

всегда так много на Востоке. Едва успели поселиться в Москве митрополиты, [С. 154] Веррийский Аверкий и Селунский Паисий, как по их примеру в Москву прибыли в 1630 году для вечного поселения в ней сразу три архиерея: синадский Мелетий, имбрийский Афанасий, зихновский Неофит и с ними их архимандриты, келари, старцы, служки, и все это желало остаться в Москве на имя государя. Естественно, что московское правительство с опасением должно было посмотреть на этот наплыв в Москву греческих архиереев, которые едва ли что иное могли принести с собою, кроме интриг, кляуз и разных продел ов в видах наживы. Филарет Никитич спрашивал Аверкия и Паисия про выезжих митрополитов: «Кто они и какие люди и есть ли у них свои митропольи?» Про синадского Мелетия сказали патриарху, что в 136 году он был в Москве архимандритом с Корецким митрополитом Неофитом, а с Москвы поехал с турецким послом Фомою Кантакузеном, которому он духовный отец, а в митрополиты поставлен в Царьграде, а митрополии у него нет. Про имбрийского Афанасия сказали, что он поставлен в митрополиты давно, а митрополии у него нет же. Про зихновского Неофита сказали, что он поставлен в митрополиты давно и своя митрополия у него есть, причем Аверкий добавил, что он духовный сын Неофита, так как у него исповедывался. Указом государя синадского и имбрийского митрополитов велено было отпустить назад, откуда они приехали, а зихновского оставить на имя государя, но Неофит скоро умер в Москве[193]. В 1648 году приехал было в Россию на вечное житье селунского Успенского монастыря епископ Киприан. В поданной государю челобитной через несколько времени по приезде в Москву Киприан заявляет, что когда его ставленную послали к патриарху Иосифу, «и патриарх той ставленной слушав, сказал, что она несправчива, а велел-де ему взяти подлинную ставленную во Цареграде от Цареградского патриарха Иоанникия». Но, заявлял епископ, по своей бедности он не может добыть ставленной из Константинополя, а его знают-де все греческие власти и гречане, и так как «ныне он стал во всем оскорблен», [С. 155] то и просит государя отпустить его назад в прежнюю епархию его; что ему дано за выезд, то он проел на Москве, тем более что указано-де давать ему государева жалованья не против прежних выезжих властей – только по два алтына на день. Его отпустили назад[194]. В 1671 году приезжал было в Москву на вечное житье призренский митрополит Никодим, но не был принят правительством и удалился в Малороссию, где поселился у гетмана Самойловича[195]. Таким образом, не всегда и не всех принимало наше правительство из желавших остаться в Москве на вечное житье, что в известной степени и сдерживало наплыв таких лиц в Россию.

      Другим сдерживающим началом, отбивавшим охоту у разных выходцев навсегда поселяться в России, был весь своеобразный склад тогдашней московской религиозной жизни, обставленной бездной самых мелких утомительных формальностей, не терпевшей никаких уклонений от установившихся обычаев и привычек, которые налагали тяжелые оковы на все действия не привыкшего

193

7138 г. № 8.

194

7156 г. № 22.

195

7191 г. № 10.