Доказательство человека. Роман в новеллах. Арсений Гончуков

про нарушения! – сказал старший, повысив голос. – Когда речь о руководителе института и его маме… Хорошо?

      Он смотрел на ассистента.

      – Конечно, конечно… Я просто…

      – Но вообще… – Григорий Степанович наконец-то ввел код и закрыл программу, отключив монитор. – Правила наши никуда не годятся. Давно пора ставить перед советом института вопрос и переписывать. Ну что за бред в инструкции, что пациента из модели нужно выводить при угрозе смерти… Чтобы он не умирал там, внутри! Обязательно выдернуть, и пусть здесь помирает! Но – зачем? Я понимаю – при гипнозе, из него нельзя выводить резко… Но у нас можно! Зачем умирающего извлекать? Пусть там и уходит, в красоте, так сказать, и гармонии.

      – Может, какой-то смысл изначально закладывали… – заявил Миша.

      – В том-то и дело, что никакого. Формальность. Ты закончил?

      – Да! Только пройтись по отметкам таймера…

      – Не таймера! Говори правильно. Про таймер вы в курилке болтать будете. А здесь давай выражаться по-научному – временного преобразователя.

      – Который вы называете коробкой!

      Они рассмеялись и одновременно посмотрели в угол, где высился самый большой шкаф, от которого провода шли по всей лаборатории. На самом его верху в черном матовом контейнере с толстым передним стеклом мягко светился синеватого оттенка куб – центральный процессор виртуальной машины времени. Она и создавала искусственный временной сдвиг в модели, куда погружалось человеческое сознание.

      Смех затих. Миша опустил взгляд на бабу Машу, которая подсматривала из-под пленки.

      – М-да… Один день как два месяца… – промямлил ассистент и обернулся.

      Григорий Степанович стоял на выходе, держал дверь нараспашку, с вопросительной гримасой ожидая Мишу.

      В цокольном этаже института пахло столовой, горячей сытной едой.

      – Сегодня гороховый?! Счастье-то какое! – Григорий Степанович заметно повеселел и ускорил шаг.

      – Ой, да! Он тут обалденный! – воскликнул Миша.

      – Ну так вот… – Григорий Степанович продолжил разговор, начатый в лифте. – Диплом ты лучше напиши не о проблемах, как ты говоришь… «этики погружения пациентов» в эти, в «экстремальные виртуальные модели»… Это все, конечно, интересно вам, молодым…

      – Ну а как? Вы же сами рассказывали, секс, снафф, сафари, казни…

      – Да пожалуйста! Реальность заказывают разную, любые прихоти за деньги клиента… Хоть в эпицентре ядерного взрыва. Как только у нас не умирают… И это, конечно, кажется вам крутым… Но! – Он чуть замедлил шаг, посмотрел на Мишу: – Видел только что «кино» в просмотровых очках? Про бабку, про соседку, огород…

      – Видел.

      – Ну так вот. Напиши о том, как человек хочет умереть на родном огороде на грядке среди редьки и петрушки да мелиссы вместо лимончика. Вот о чем напиши.

      Григорий Степанович постучал указательным пальцем себе по виску, подмигнул, отвернулся, и улыбка тут же слетела с его лица – из-за двери столовой показалась очередь.

      – Что?