Поручик Ржевский и дама-вампир. Иван Гамаюнов

весьма долго, – заметил гость. – У вас сколько актов? Три? Четыре?

      Ржевский удивился. Про количество половых актов, происходящих в течение ночи, его раньше никто прямо не спрашивал.

      – Когда как, – ответил поручик. – Обычно – два. Но бывает и три, и четыре. А иногда и пять.

      – О! – Крестовский-Костяшкин посмотрел на Ржевского с уважением. – Пять актов! Потрясающе!

      – Да ничего особенного, – отмахнулся Ржевский. – Вот когда я служил в Мариупольском гусарском полку, у нас один рядовой…

      – Так вы продадите мне вашу Аполлинарию? – нетерпеливо перебил гость. – Как я уяснил из ваших слов, она ваша основная актриса, поэтому предлагать малую цену бессмысленно. Но я готов раскошелиться.

      – Полуша у меня, – поручик задумался, выбирая слово поточнее, – одна из основных, но…

      – Понимаю ваши обстоятельства, – снова перебил Крестовский-Костяшкин. – Однако мне для нового спектакля необходима актриса с хорошим голосом. Без этого никак! Так что предлагаю вам за Аполлинарию сто рублей серебром.

      – Барин! – Полуша, по-прежнему стоявшая возле стола, упала на колени и закрыла лицо руками.

      Ржевский оглянулся на неё и произнёс:

      – Подождите, Владислав… э…

      – Казимирович.

      – Вы меня как-то не так поняли, Владислав Казимирович, – проговорил поручик. – Я вообще не намерен продавать Полушу. Она мне самому нужна.

      – Несомненно нужна. Поэтому предлагаю сто пятьдесят рублей серебром.

      – Нет.

      – Двести рублей серебром.

      Ржевскому однажды уже называли эту сумму. Купцы из близлежащего города Ржева предлагали именно столько, чтобы поручик больше никогда не приезжал в город и не беспокоил их жён и дочек. Помнится, сумма не сильно впечатлила поручика, а теперь и подавно:

      – Нет.

      – Двести пятьдесят.

      – Владислав Казимирович, я понимаю ваше стремление, но…

      – Вы слышали? Двести пятьдесят.

      – Владислав Казимирович…

      – Это отличная цена.

      – Нет, не продам.

      – Но вы же понимаете, что обычная цена дворовой девке – двадцать пять рублей? А я вам предлагаю двести пятьдесят.

      – Нет, Владислав Казимирович, не продам. – Когда речь шла о женщинах, Ржевский не мог и не хотел думать о деньгах.

      – Очень жаль, – сказал Крестовский-Костяшкин.

      Его левая рука, успевшая стиснуть деревянный подлокотник кресла, теперь начала медленно сжиматься в кулак, попутно оставляя на полировке бороздки от острых ногтей.

      – Позвольте откланяться, – сказал гость, взял перчатки, шляпу, трость, поднялся с кресла, небрежно кивнул Ржевскому и направился к выходу.

      Ржевский проводил странного посетителя до крыльца, а когда вернулся, то увидел, что кухарка Маланья подняла Полушу с колен и утешает:

      – Ну что ты, Полушка? Чего ревёшь-то? Не продал тебя барин этому упырю. Не продал.

      – Упырю? – испуганно спросила Полуша. – Разве он упырь?

      – Упырь, – уверенно ответила Маланья. – Я сразу приметила, когда он