Очень мистические истории. Тери Аболевич

место. Может, и сам он уже такой?

      Порыв холодного ветра заставил Мишу поежиться и втянуть голову в плечи. Куртка-то легенькая. Не нравится ему этот район – даже ветер какой-то пустой, что ли, без свежести. И чего сошел с электрички?

      – Простите, не подскажете, что это за улица? – спросил Миша первого прохожего. Тот даже не повернул головы: как шел по своим делам, так и прошел дальше. Глухой, что ли?

      – Извините, не подскажете… – но и другой человек продолжил шагать по улице, будто Миши не существовало на свете.

      – Извините… – он уже попытался схватить за локоть третьего прохожего, но его ладонь прошла через человека, как сквозь воздух. Он ничего не почувствовал.

      Внутри похолодело и пару раз екнуло. Что же это, а?

      – Эй! – крикнул он во всю глотку. – Меня кто-нибудь слышит вообще?!

      Никто не отреагировал – тишина как она есть. Прохожие даже не издавали звуков шагов. Мертво. У Миши закружилась голова, как будто от мозга отхлынула вся кровь. Он чуть пошатнулся, хватаясь руками за воздух.

      Но тут, словно в ответ на его крик, невдалеке раздался звонкий смех. Миша повернулся и увидел, как из-за угла пятиэтажки выглядывает несколько детских голов, лет 6–8, все они смотрят прямо на него и смеются. На него ли? От этого хохота Мише почему-то стало жутко. Да ну, всего-то детский смех.

      – Эй, вы меня видите? – спросил он детей.

      Те только снова рассмеялись и скрылись за углом.

      Нет, все. Хватит. Это уже не сон, не сумасшествие. Миша как будто попал в голову Безумного шляпника. Причем в самые запыленные и несуразные ее разделы.

      Он почти бегом вернулся на платформу, пару раз споткнувшись о трещины и выбоины в асфальте. Чертовы Затемки. Говорила же теть Валя: от лукавого, и чего не слушал?

      Электричка, слава богу, подошла почти сразу же. Прежде чем открылись двери, Миша еле удержался, чтобы не раздвинуть их руками – только бы поскорее внутрь, прочь из проклятого места.

      Он пулей влетел в вагон. Было пусто: ни единого пассажира. Ну и ладно, может, так и надо, и на Плющево сейчас подсядут. Миша занял место у прохода и стал смотреть в пол. Не в окно, нет, вдруг он там увидит еще что-нибудь? Гигантские щупальца осьминога, протянувшиеся с небес? А может, в окно прямо сейчас смотрят детские головы и корчат рожи.

      – Осторожно, двери закрываются, – протрещал голос, – следующая станция – Затемки.

      Что?!

      Миша вскочил было, но поезд уже тронулся, и его швырнуло обратно на скамью. Он больно ударился копчиком. Как так-то? Почему опять эти… Где Плющево, в конце концов? Мысли в голове запутались до такой степени, что быстро стали неразборчивым неподвижным комком.

      Те минуты, что вагон гремел колесами по несуществующему полотну, Миша все смотрел себе под ноги. Там интереснее и понятнее, чем у себя в голове. Вон линолеум протерся и отошел, тут вот застаревшая прилипшая жвачка. Монетка блеснула. Пусть лежит.

      – Затемки, – объявил голос из динамиков.

      «Не буду выходить, – подумал Миша, – не моя станция».

      Двери