Вода в решете. Апокриф колдуньи. Анна Бжезинская

ногтем на коже новорожденного ребенка. Ни одна из этих услужливых доносчиц не признается, что хранит первую месячную кровь дочери, чтобы в день ее бракосочетания добавить жениху в напиток и побудить его к пламенной любви, которая никогда не закончится, ибо так же, как женщина принимает в себя семя мужа, так и он принимает в себя плодородную кровь жены. И не обижайтесь, любезный синьор, кто знает, чем вас самих опоили, когда вы не ожидали предательства. Так может, вместо того, чтобы мучить вопросами старую женщину, которая действительно не сделала ничего плохого и не имеет никакого отношения к гибели вашего собрата, вам стоит присмотреться к этим лицемерным ханжам, которые с удовольствием разграбят имущество своих соседей-еретиков и подкинут вам имена очередных подозреваемых, при этом в действительности просто сводя с ними свои счеты.

      Да, синьор, мне сказали, что вас привела в Интестини только смерть брата Рикельмо, которого замучили в кощунственном ритуале, и что вы покинете нас без промедления, как только мы укажем вам на того из числа своих, кто причинил ему смерть. Но сдается мне, вы охотно прислушиваетесь, когда кто-то стремится наполнить ваши уши жалобой на просветленных, и вскоре каждая соседская вражда, каждая стычка из-за выпаса овец на общинном пастбище и распределения сена или даже каждая ссора у водопоя будет разрешаться перед вашим трибуналом, лишь для отвода глаз облаченная в одежду великого зла и пропитанная запахом ереси. Ибо вы, не будучи жителями этих мест, подобны слепым щенкам, что раскрывают пасти в поисках сытного молока, пока поят вас предательством и насмешками. И я готова поклясться хлебом, вином и мясом, что все сказанное вам обо мне – ложь, что не знаю я никаких колдовских штучек и не ходила по ночам на высокие поляны под видом сбора трав, потому что сплю каменным сном, тяжелым от забот и трудов, и никто из тех, кто сегодня лает и плюет на мое имя, не позаботился о том, чтобы мне стало легче.

      Все изложенное является правдой, произнесенной под присягой женщиной, именующей себя Ла Веккья, и было зачитано в ее присутствии и подтверждено ею, что слова были записаны в точности. Рекомая заявила, что признание свое сделала не из зависти или злости, но в полном согласии с правдой во благо своей души. Произнеся клятву хранить в тайне свои собственные слова и вопросы трибунала, она пообещала блюсти ее.

      Поскольку же сама она остается неграмотной, Аббандонато ди Сан-Челесте, епископ трибунала, засвидетельствовал вместо нее собственной рукой.

      V

      В субботу, в шестнадцатый день сего месяца, в праздник Святого Калогера, мученика, искупившего наши грехи своими муками и убитого демонопоклонниками, в четыре часа утра, женщина, известная как Ла Веккья, по ее собственным словам, родом из деревни Чинабро в приходе Сангреале, рожденная от неизвестного отца и, по ее утверждению, от местной женщины, по приказу сего трибунала была схвачена и за различные вины заключена в тюрьму на попечение мастера