Мертвая зыбь. Хроника операции «Трест». Лев Вениаминович Никулин

ГПУ воспринималось как воля партии и советской власти.

      Дзержинский собрал своих сотрудников и говорил с ними, несмотря на то что здоровье его ухудшилось. Приступ острого ревматизма – болезни, которую он получил на каторге, – случился именно в эти дни. Врачи настаивали хотя бы на коротком отдыхе. Однако на следующий день после совещания Феликс Эдмундович вызвал к себе Артузова. Тот приехал к нему за город и привез, как было уговорено, показания Якушева. Дзержинский читал их и отмечал карандашом отдельные места.

      В саду еще лежал снег, на террасе пригревало солнце, и чуть слышно звенела капель. Дзержинский прислушался и улыбнулся:

      – Слышите? Это – весна…

      Артузова всегда изумляла восприимчивость ко всему прекрасному в этом необыкновенном человеке. Они еще долго обсуждали детали задуманной операции, которая должна была обезвредить деятельность МОЦР. Прощаясь, Дзержинский сказал:

      – Дело, которое мы с вами делаем, необходимо пролетариату. Уничтожая зло, мы должны всегда думать о том времени, когда его не будет на земле…

      – И, задумавшись, добавил: – «Чтоб добрым быть, я должен быть жесток…» Это сказал Шекспир в «Гамлете».

      6

      Якушев ждал вызова к следователю. «Надо бороться за жизнь», – говорил он себе и в своих показаниях писал только о прошлом, о том, что было известно. Временами он убеждал себя в том, что его настоящее, то есть то, что он один из руководителей контрреволюционной организации, член ее Политического совета, неизвестно ЧК. Но внезапно ночью, в полусне, ему чудилось, что все открыто, и он покрывался холодным потом. От допроса к допросу, он все больше терял уверенность в себе. Якушев боялся предстоящего вызова к следователю, хотя этот человек – смуглый, с бархатными бровями, темно-синими глазами, похожий на итальянца – чем-то нравился. Если бы он был в смокинге, а не в гимнастерке с расстегнутым воротом, возможно, выглядел бы элегантно.

      Раньше, когда Якушев думал, что может быть арестован ЧК, ему представлялся матрос с маузером, мат и угрозы. Потому его и удивил этот молодой человек. Допрос он вел как бы небрежно, будто бы думая о другом, но это был опасный противник. И когда следователь поймал Якушева на явной издевке, с которой была написана одна докладная записка, тот с удивлением спросил:

      – Вы инженер?

      Оказалось, что следователь окончил Петроградский политехнический институт.

      – Как же вы оказались здесь, на таком месте?

      – А мы, большевики, идем туда, куда нас пошлет партия. Так вернемся к тому, как вы работали при царе и как работали при советской власти. Есть разница: при царе, вы сами признали, вам резали сметы, вы даже ругаете министерство финансов; при советской власти вам шли навстречу по мере сил. Так или не так?

      Якушев вынужден был согласиться. Читая показания Якушева, следователь вдруг спросил:

      – Вы семейный человек, у вас дети… Но вы не отказывали себе в некоторых развлечениях?

      – С