Мертвая зыбь. Хроника операции «Трест». Лев Вениаминович Никулин

повернулся к Якушеву:

      – Позвольте, я объясню. Зоя настаивает на террористическом акте. Она предлагает себя как исполнительницу. – Вдруг он озлился и зашипел: – Если мы будем прислушиваться к бредням каждой девчонки, которая ставит под удар всю нашу работу, нам этого не простят! Ни отечество, ни наши собратья за рубежом.

      – Хорошо… Я сама. У меня оружие! Я потом застрелюсь! – кричала девушка, задыхаясь от слез.

      Стауниц вскочил.

      – Погодите… – Якушев встал и подошел к девушке. – Зоя, сейчас, сию минуту отдайте револьвер, если он у вас действительно есть. Я приказываю. Слышите. Отдайте!

      Он говорил повелительным тоном, смотрел ей прямо в глаза и протянул руку за револьвером. В мертвой тишине девушка открыла сумочку и отдала Якушеву маленький браунинг. Якушев передал его Стауницу.

      – А теперь вытрите слезы. Успокойтесь. Я прошу вас остаться, вас и вас, – он указал на Зубова.

      – А меня? – сказал Ртищев.

      – Хорошо, и вас. Остальные могут уходить…

      Якушев говорил по-прежнему негромко, но повелительно, так, что даже Стауниц смотрел на него в изумлении.

      – Вас зовут Зоя? Милая, вы мне годитесь в дочери, у меня дочь чуть не ваших лет. Вы вбили себе в голову, что ваш выстрел будет иметь значение для общего дела. Выстрел в чекиста или видного коммуниста. Вы думаете, что вы совершите подвиг! Это не подвиг. Нет! Это предательство, вот как это называется!

      Девушка тряслась от рыданий.

      – Хотите видеть человека, совершающего истинный подвиг? – Якушев показал на Зубова. – Он красный командир, каждую минуту стоит на пороге смерти и ведет тайную работу. Он делает именно то, о чем пишут наши собратья из Берлина. И вы его хотите предать!

      – Нет! Нет!

      – Вы его предадите, вы погубите всю «семерку», потому что ваш выстрел, ничтожная хлопушка, насторожит Чека. И они доберутся до нас и уничтожат всю группу. Кто вас подучил, кто вас толкает на этот бессмысленный и, к счастью, несостоявшийся акт? Отвечайте! Кто?

      – Игорь…

      – Этот хлыщ с намазанными губами, сидевший рядом? Стауниц! Вы уверены в нем?

      – Он был со мной в Ивановском лагере. Как анархист.

      – И это все? И вы взяли его в «семерку»?

      – Но он нужен. Связь с молодежью…

      – Я вижу. Подстрекает девочку, а сам в кусты. Нет, господа… Я вижу, что у вас неблагополучно. Мы потребуем от вас, от всех групп строжайшей дисциплины. Абсолютное подчинение Политическому совету, абсолютное…

      – Верно! – вдруг заговорил Зубов. – Зачем нам этот шкет несчастный, Игорь? Другое дело Дядя… Дядя Вася.

      – Это кто Дядя Вася?

      – Бородатый. В поддевке. Или Ротмистр… или, как его… Кузен.

      – Это в черном пальто? Он из жандармов?

      – Отдельного корпуса жандармов. Я его привлек, – вдруг заговорил Ртищев. – Работает по коннозаводству. Железный характер… Я надеюсь на него, Александр Александрович!

      – Меня зовут Федоров. А вы для меня Любский. Прошу