Мертвая зыбь. Хроника операции «Трест». Лев Вениаминович Никулин

У меня трое внучат: Петенька от Лиды, а Верочка и Оленька от Сережи.

      Якушев опять подумал: «И этого безобидного старика втянули в шайку извергов и убийц…»

      – Евгений Христофорович… – Якушев оглянулся, звенели ложечки, мамаши и бабушки занимались собой и своим малолетним потомством. – Евгений Христофорович… Вы помните беседы у вас в Мамонтовке на даче? И один разговор в дачном поезде… Подождите, Евгений Христофорович! – Якушев видел, что старик изменился в лице и открыл рот, собираясь его прервать. – Подождите… Я прошу считать эти беседы несостоявшимися. Их не было. Их не было, и я и вы должны об этом забыть.

      Прошло несколько секунд, пока Градов смог понять, о чем идет речь. Он вдруг просветлел и, чуть не опрокинув стакан, бросился пожимать руку Якушеву. Успокоившись, сел и стал внимательно слушать.

      – Евгений Христофорович! Забудьте. Никаких разговоров на эту тему не было, – внушительно повторил Якушев. – И никаких денег у Кушакова на известные вам цели не просите.

      – Да я и не просил. По зрелом размышлении я решил воздержаться, зная, что недавно привлечен к работе в Наркомюсте. Работать и держать нож за пазухой не в моих правилах…

      – Вы абсолютно правы. На этом мы кончим. Как ваша подагра?

      – Беда! Что поделаешь?! Годы…

      И они заговорили о другом. «Работать и держать нож за пазухой» – это мне не в бровь, а в глаз. А ведь я так работал. Нет, рвать так рвать…» К вечеру Якушев и Саша возвращались домой.

      – Папа, – сказал Саша, – я поиграю во дворе. Можно?

      – Иди… Скоро придет мама.

      – Будем играть в «красные» и «белые».

      – То есть как?

      – В войну. Я буду краском, а Витька с того двора – беляк.

      – Хорошо…

      «Всюду одно и то же… Всюду борьба. Даже у детей».

      Якушев позвонил и вдруг вспомнил, что в квартире никого нет. Он достал ключ и вошел в коридор. Навстречу ему бросился Бум, визжа от радости.

      Пройдя в кабинет, как был, в пальто, Якушев сел и взял папиросу. На душе стало чуть легче – с Градовым уладилось. Но разве это все? И тут он услышал звонок, слегка тявкнул Бум. Якушев пошел к дверям, открыл дверь и окаменел. В дверях, поглаживая рыжую холеную бородку, стоял Стауниц.

      – Вы? – с удивлением сказал Якушев. – Какая неосторожность!

      – Не беспокойтесь. Я произвел разведку и установил, что вы один в квартире.

      В это мгновение сорвался со своего коврика Бум и с яростью залаял на Стауница.

      – Уберите вашего тигра…

      Якушев подхватил собаку под мышку и отнес на кухню.

      – Странно, – сказал он, проводив Стауница в свою комнату. – Бум никогда никого не трогает, ласковая собачка.

      – Возможно. Но этот шум ни к чему.

      – Чем обязан? – сухо спросил Якушев. – Полагаю, что дело неотложное и важное.

      – Совершенно верно. Разрешите доложить: помещение на Болотной площади приведено в порядок. Может вместить чуть не сто человек, если понадобится созвать съезд провинциальных групп.

      – По поводу съезда мы