Аметист: танец волчицы. Анастасия Разумовская

этажа: две больших, в каждой из которых проживали по четыре девочки, и одна, рассчитанная на двоих. На втором курсе ученицы размещались по двое, а с третьего – каждая из адепток жила отдельно. «А убивать друг друга мы будем?» – как-то невольно вспомнилось Мышке, и спокойный ответ: «Будете. Но не на первом курсе». Ми сообразила, что скорее всего, весь ужас начнётся курса с третьего. Тогда логично, что третьекурсниц селят по одной, ведь любая из соседок может стать твоей убийцей, а не спать круглые сутки невозможно.

      Мышка зашла в комнату и чуть не застонала: на своей кровати сидела Виорика. Уже вернулась! Однако златокудрая красавица не обратила на вошедшую никакого внимания. Гранатовая княжна молчала, сгорбившись и опустив руки, вся ушедшая в себя. Да что с ней?

      – Виорика? – Ми заставила себя обратиться к первой к недружелюбной соседке.

      Она неожиданно поняла, что ей жаль девушку, которая явно была чем-то глубоко подавлена. Виорика подняла на Мышку безучастный взгляд. Ми испуганно шагнула к ней, опустилась рядом, взяла за руку и сочувственно заглянула в лицо.

      – Что с тобой? Что-то случилось? – спросила, замирая от собственной дерзости.

      Княжна недоумевающе посмотрела на Мышку, а затем выдернула холодную руку.

      – Ты обнаглела, немочь? Стирка только по понедельникам, а ты мне уже покрывало изгадила!

      Ми вздрогнула, испуганно вскочила и отошла к своей кровати. Нельзя быть такой жалостливой дурой! Ещё парочка лет, и эта неуместная сострадательность может стоить Мышке жизни. Ми наспех проглотила лекарство, съела бутерброд и отправилась на занятия. Благо, они на факультете убийц не всегда начинались с раннего утра, иногда и в одиннадцать, а то и в двенадцать дня. Впрочем, Ми уже знала, что с каждым курсом время занятий становилось всё более непредсказуемым. Урок мог начаться как в шесть вечера, так и в четыре утра. «Смерть приходит вовремя – гласит кодекс, – и только она определяет сроки».

      Сегодня первым предметом был урок обольщения. Госпожи Нимфеи в классе не было. На её месте сидела какая-то старушка, которая преспокойно вязала, уставившись в пёстрый клубок. Ми изумилась: им что, поменяли преподавателя? Класс по обыкновению шумел, но старушка не обращала ни на кого внимания, ловко перехватывая петли.

      Одна Дженни осталась невозмутима.

      – Госпожа Нимфея, – пророкотала она мощным, глубоким голосом, как только вошла, а дверь за ней закрылась почти сразу после Ми, – почему Вы сегодня так странно выглядите?

      Старушка не без хитринки глянула на великаншу, и тут все обнаружили и поняли, что перед ними и правда их профессор. Из обольстительной красавицы Нимфея превратилась в уютную бабушку, накинула себе лет сорок или триста, волосы поседели, кожа сморщилась, а вместо очей, пылающих огнём и страстью, на ей лице моргают голубенькие старческие глазёнки.

      Адептки надменно оглядывали потрёпанный, залатанный халатик в цветочек, букли и толстую, тёплую шаль неопределённого цвета. Парни потрясённо молчали. Кэолэн присвистнул.

      – Молодец,