Страсти по автомобилю. Борис Геннадьевич Цеханович

как на сцену выйду…, – активно пошёл в отказ офицер.

      – Да вам и ничего не надо играть и запоминать ничего не надо. Вам из суфлёрской всё будут говорить, а вам только надо повторять, что говорят. И если ещё с выражением – то вообще всё нормально, – кинулся в решительную атаку режиссёр.

      Тут неожиданно его поддержала жена полковника: – Лёня…! Да чего там…. Тем более тебе будут говорить, что делать. Помоги людям, – это всё и решило.

      – Ну…, если мне там суфлёр помогать будет…., – и полковник согласился.

      Спектакль начался, в тишине открывается занавесь. На сцене полянка в лесу, декорации изображающие деревья и кустарник. В центре полянки пенёчек, на котором сидит полковник, старательно изображая задумчивость.

      Из суфлёрской будки послышался шёпот: – Влюбиться бы что ли…..?

      Полковник старательно, едва скрывая волнение, громко повторил: – Влюбиться бы что ли…?

      Из будки новая порция слов роли: – Да годы не те….

      Полковник, не вдумываясь в слова, протяжно протянул: – Да годы не те…., – и как бы снова погрузился в задумчивость.

      Через пятнадцать секунд от суфлёра поступила команда: – И медленно встаёт и уходит…

      А полковник бухнул на весь зал: – Да и медленно встаёт…

      Хохот в зале, говорят, был гомерический, но этим анекдотом создал хорошую рекламу для посредственного спектакля и народ на него ломился. И хоть больше этих слов не было, после реплики актёра – Да и годы не те…., – по залу дружно и чуть ли не хором шелестело – Да и медленно встаёт…

      Нас быстро переодели и мы теперь с интересом крутились у большого зеркала в гримёрке, разглядывая себя с разных сторон, ракурсов и в позах, остро жалея, что не взяли с собой фотоаппарат. Чёрт…, нормально и похоже, только не было автоматов, которые нам выдадут уже на самих съёмках.

      – Ну, что налюбовались? Где ваши мотоциклы?

      – Там… На перекрёстке Луначарского и Ленина…

      – Давайте подгоняйте их сюда, посадите каскадёров и отсюда через пятнадцать минут выезжаем.

      – Погодите…, погодите. Там же весь переулок надо пройти и целый квартал проспекта Ленина. Нам что вот так что ли идти? – Искренне удивились мы с Серёгой, раздвинув полы шинелей, а сын смотрел на вас и подкалывал.

      – Во… народ там… Шугаться будет или отлупит ещё под горячую руку….?

      Во.., во…, – дружно поддержали мы сына, а я попросил, – хоть на какой-нибудь машинёшке довезите до перекрёстка. Там же ещё и штаб округа, а меня половина штаба знает. Вот кто увидит – офицер, коммунист и в фашистской форме по проспекту шлёндает. Да вы потом заколебаетесь справки на меня писать про кино….

      Ассистент режиссёра возмущённо возвёл очи к долу: – Да тут ещё не такое народ видит… Генерала немецкого в вестибюле видели?

      – Так он же в вестибюле…

      – У него сигареты кончились и он со своим адъютантом попёрлись за ними в Центральный гастроном. А это несколько подальше, чем ваши драндулеты. Всё идите…. У меня своих