Угли Империи: Любовь и наследие Цезаря. Андрей Журавлёв

поглотить город и его жителей.

      По мере того, как они пробирались по темным улицам, звуки смеха и торжества, казалось, исчезали вдали, уступая место зловещему шепоту ночи. Воздух был тяжелым от напряжения, и каждый шелест листьев или отдаленные шаги, казалось, отзывались эхом со зловещим намерением.

      Наконец, они прибыли в назначенное место, уединенный двор, спрятанный за осыпающимся фасадом. Когда они вглядывались в тени, они могли видеть мерцающее сияние факелов и слышать приглушенный ропот заговорщиков, замышляющих свои предательские дела.

      Цезарь и Луций переглянулись, их сердца колотились в унисон, когда они готовились противостоять людям, которые стремились разрушить их любимую империю. Кивнув, они вышли из тени на свет, их глаза пылали праведной яростью, когда они столкнулись с предателями, которые осмелились угрожать миру и процветанию, ради достижения которых они так усердно работали.

      Глава 12: Противостояние

      Когда Цезарь и Луций вошли в освещенный факелами двор, заговорщики замерли, их шепчущие заговоры и планы умирали на их губах, когда они смотрели на двух мужчин, которые стояли перед ними, их глаза горели праведным гневом и решимостью.

      Предводитель заговорщиков, высокая, внушительная фигура, задрапированная в глубочайший черный плащ, смотрел на Цезаря со смесью удивления и презрения. – Итак, – усмехнулся он, и в его голосе звучало презрение, – сам великий Цезарь пришел, чтобы положить конец нашему маленькому собранию. Должен сказать, я польщен твоим присутствием».

      Цезарь, сердце которого было переполнено эмоциями, смотрел на него сверху вниз, его взгляд никогда не дрогнул. «Я здесь, чтобы положить конец предательству и обману, которые угрожают разорвать эту империю на части», – ответил он ровным и решительным голосом. «Народ Рима заслуживает лучшего, чем быть преданным теми, кто поставит свои собственные амбиции выше благополучия империи».

      Предводитель заговорщиков рассмеялся, холодный, жестокий звук эхом разнесся по двору, как звон погребального колокола. – О, Цезарь, – сказал он, голос его был полон фальшивого сочувствия, – ты действительно наивный дурак. Эта империя была построена на спинах таких людей, как мы, людей, которые понимали, что сила и амбиции являются истинными краеугольными камнями величия. Ваши мечты о мире и единстве – не более чем детские фантазии, обреченные рухнуть под тяжестью реальности».

      Цезарь, решимость которого не была поколеблена словами этого человека, ответил его взглядом с непоколебимой силой. «Мечта о прочном мире может показаться далекой, но это мечта, за которую стоит бороться», – ответил он, его голос был наполнен тихой убежденностью. «Народ Рима доверился мне, и я не успокоюсь, пока не предоставлю ему будущее, свободное от тени обмана и предательства».

      Предводитель заговорщиков смотрел на Цезаря холодным, расчетливым взглядом, его глаза сужались, когда он взвешивал человека, который стоял перед ним. – Очень хорошо, –