Дневной поезд, или Все ангелы были людьми. Леонид Бежин

улавливая исходящие от них покалывающие токи.

      Ей казалось, что каждая из них – чудесное окошко в другой мир, где люди иначе выглядят, иначе одеты, по-другому себя ведут и, наверное, думают иначе. И Капитолине нравилось сопоставлять себя с ними и вести себя так, будто она сама – картина или вписана в нее искусным художником.

      – Почему-то я так и думал, что тебя здесь встречу. – Николай всегда так говорил, если ему не хотелось признаваться, что встреча с кем-то была для него полнейшей неожиданностью.

      Услышав за спиной знакомый голос, Капитолина хоть и не сразу, но все же обернулась (из вежливости), поскольку вообще не оборачиваться было нельзя.

      – А, это ты…

      – Тоже решил приобщиться, как видишь. А ты мне совсем не удивилась.

      – Чему я должна удивляться?

      – Ну, я не знаю. Нашей неожиданной встрече.

      – Это называется: не успели расстаться. Ну и как тебе здесь? – спросила она, чтобы не молчать и в то же время не давать ему повод слишком долго распространяться, отвечая на этот вопрос.

      – Офигенно! – Он решил быть предельно кратким.

      Капитолина пожала плечами, не собираясь запрещать ему говорить все, что вздумается (у нее не было на это права), но все же обозначая сомнение по поводу некоторых его выражений.

      – Рада за тебя. – Она выдавила из себя кислую улыбку, чтобы хоть чем-то доказать свою радость.

      Николай понял ее улыбку как надо.

      – Не сердись. Я нарочно…

      – Что нарочно? – Капитолина с мнительным испугом коснулась волос и тронула платье, словно опасаясь, что первой жертвой его преднамеренных – нарочитых – действий могла оказаться ее прическа или одежда.

      Николай направил ее ложные опасения по другому – верному – адресу:

      – Нарочно так сказал, чтобы тебя немного позлить.

      – Зачем? – спросила Капитолина, словно у нее и так хватало поводов для злости.

      – А затем, что Эрмитаж – это не святыня, и не надо перед ним так уж благоговеть.

      – А я, по-твоему, благоговею?

      – Похоже на то. Во всяком случае, мне так показалось.

      – Теперь тебе только остается лишь пожелать мне: будь проще.

      Николай возразил, но не сразу, а после некоторого раздумья, призванного показать, что и ей следовало бы поразмышлять над своими словами и поступками:

      – Капитолина, ты и так проста, но для чего-то изображаешь из себя… А Боб в это время распространяет о тебе грязные сплетни.

      – Что? Вот уж не ожидала…

      – Тем не менее это печальный факт. Я сам был свидетелем.

      – В тамбуре? Когда вы утром курили?

      – Какая разница когда.

      – Что ж ты не дал ему в морду?

      – Пусть ему в морду дает Морошкин, хотя ему, пожалуй, не до этого. Морошкину надо прах умершего сына над Финским заливом развеять, как это ему завещано, да и за тобой присмотреть не помешает.

      – Ах, вот оно что! Чувствую, что обсуждение моей персоны