Полная Безнадёга 11. Аслан Айдынович Бабаев

дышал.

      – Послушайте… – начал он.

      – Помолчите! – пресекла та и продолжила экзекуцию.

      Котомкин терпел и потихоньку закипал. Он услышал, как женщина тихо бормочет:

      – И почему только меня заставляют заниматься такими глупостями. Я вам не врач-терапевт, я учёный!

      – Послушайте! Я и не прошу вас ничем заниматься! Отпустите меня! Мне срочно нужно доложить о ситуации администратору!

      – Кому вы и что собрались докладывать в таком состоянии! Лучше успокойтесь, – предупредила не-врач-терапевт.

      Но Котомкин не хотел успокаиваться и привычно гаркнул в ответ:

      – Давай, развязывай меня, дура!

      За несколько доведённых до автоматизма движений не-врач подготовила шприц с беловатой жижей. Опомнившийся Котомкин попытался выбросить ладони в примирительном жесте, но выглядело так, будто буйнопомешанный пытается вырваться из своих оков.

      – Серёжа, уже очнулся! – в палату вошёл солидного вида пожилой мужчина, – Спасибо Верочка, что провела осмотр. Ты знаешь, у здешнего врача на все жалобы один ответ – космическая болезнь!

      – Гедимин Гаврилович, как хорошо, что вы зашли! – Обрадовался Котомкин, – Быстрее, уберите от меня эту… !

      На мгновение не-врач блеснула убийственным взглядом, но затем сказала:

      – Конечно, Гедимин Гаврилович, но вы уж сильно не злоупотребляйте нашей дружбой, – после чего вышла из палаты.

      – Ну-ну, Серёжа, не суетись. Давай лучше, расскажи, зачем вы туда сунулись.

      Главный инженер «Эгиды», Гедимин Гаврилович Графф, всегда одевался с иголочки, был вежлив, обаятелен и в любом министерстве обязательно имел одно-два полезных знакомства. Настоящая инженерная элита – ещё с золотых дозаслоновских времён. Котомкин давно уже не был студентом, но всё равно каждый раз как-то по-мальчишески робел перед своим старым профессором.

      – Да с чего б начать, Гедимин Гаврилович…

      И Котомкин рассказал всё как было. Профессор слушал молча, никак не реагируя на рассказ. Когда замглавы закончил, тот задумчиво протянул:

      – Ну, Котомка-а-а, дела.

      Внезапно Котомкин снова стал сопливым студентом Заслоновской Инженерной Академии. Никто его так не звал, кроме профессора.

      – Частично с ситуацией я уже был ознакомлен, переговорил с нашим молодым, Поваловым. Что за парень – настоящий инженер! Не чета тебе, конечно, ты-то у нас вообще гением был…

      «Был да всплыл»

      Вспомнилось сразу, как их инженерка самонадеянно пыталась играть в скачки с развивающейся нейросетью. И ведь «Заслон 10» из собственных лабораторий Заслона вышел. Тут Котомкин почувствовал, что речь «о старых добрых деньках» подходит к концу, и вновь прислушался к словам профессора:

      – …между прочим, нашу Заслоновку оканчивал. Она, правда, уже не та, что раньше, но большинство инженеров на станции и такого образования не имеют.

      Повисло молчание.

      – Гедимин Гаврилович, что делать-то будем?

      – Ну, кое-какие меры я