Краса писаная. Алексей Бобиков

на месте, танцуя известный только тебе танец, если одет ты в демисезонное пальто, а вместо тёплой шапки на макушке зацепилась легкомысленная фуражка с помпончиком наверху.

      Ceргей и Колька усердно толкали друг друга на платформе в ожидании последней электрички. Засиделись в гостях, вот теперь и приходилось танцевать: «Мы встретились с тобой у южного моря».

      – Фа-фа, фа-фа, —подражая саксофону, кружился Николай с воображаемой партнершей.

      Сергей козликом подпрыгивал рядом.

      – Колян, а зря ты отвергнул Люську, – нудил друг, говоря себе в нос, чтобы не растрачивать тепло.

      – Фа-фа, фа-фа, —не обращал  внимания Колька.

      – Глядишь, и не мерз бы сейчас здесь.

      – Ну, если только ради того, то и не стоит. Оно лучше, когда по любви, – ответил наконец Колька, бросив танцевать.

      – Мальчик, не смеши публику. Тебе скоро ОГО-ГО-ГО, а ты всё любовь ищешь.

      – Ровесник, не считай себя публикой. Никому не говорю об этом, только тебе. Положи руку на сердце, нас двое – и больше никого. Разве не хочешь чистоты и верности – этих составных любви?

      – Брось. Придет время, затолкают тебя под венец, и дело с концом.

      Вдали замелькали огни электрички. Еще немного, и прожектор охватил перрон, друзья посеменили к открывшимся дверям и запрыгнули во внутрь. В вагоне было не на много, но все же теплее.

      – Her любви, нет любви, – бубнил Сергей, топая по вагону.

      – Есть, дурак, есть, – отвечал Николай, и оба замерли – в углу вагона сидела девушка в белой шапке и внимательно смотрела в окно на мелькавшие огни.

      Приятели притихли и сели на противоположный край.

      – Вы, Николай Петрович, параметры по эквивалентным зарядам в нашу лабораторию так и не послали, – стал важничать при посторонней Сергей. —Позвольте полюбопытствовать, когда же мы получим фронт работ.

      – Скоро, ровно через три дня. Мне надо установить критерий посторонней массы что-то получаются большие величины.

          Заскрежетали тормоза, электричка подходила к очередной остановке. Девушка встала, взяла с полки книги и, осторожно ступая, направилась к выходу. Когда она поравнялась с местом, где сидели приятели, Николай поймал ее взгляд. Сможет ли кто-нибудь когда-нибудь объяснить женский взгляд, из-за него мужчины шли к барьеру, из-за него они мчались в никуда, из-за него они отрывались от телевизора во время трансляции футбольного матча. Ее бездонной глубины глаза сказали ему только одно: "Неужели мы больше не встретимся?» И, стукнувшись о край лавочки, она пошла дальше к выходу. Николай безмолвно встал и направился за ней.

        —Ты, ты… куда? —схватил его за пальто Сергей.

        —Отстань. —Николай отбил Серегину руку.

      Дверь с шумом открылась, и девушка, а за ней Николай, исчезли в проеме. На перроне завывал ветер, поднимая и тормоша снег с сугробов. Раздался пронзительный сигнал, оповещающий о продолжении движения, и, в самый последний момент, в тамбур влетела тяжелая сумка, а за ней и ее обладательница. В ту же секунду двери захлопнулись, и электричка тронулась.

      Сергей выбежал в тамбур. Девушка испуганно смотрела на него и шептала:

      – Ошиблась остановкой. Это какой-то полустанок – ни домов, ничего нет,

      – А Колька? Где Колька? – закричал не своим голосом Сергей. Он ринулся к стоп- крану, но отдернул руку, увидев надпись: «За срыв стоп-крана без уважительной   причины виновные привлекаются к уголовной ответственности."

      – Машинист! – бросился по вагонам Сергей, он открывал двери и хлопал ими на бегу, пугая запоздалых пассажиров. – Машинист!

      – Чего кричишь, как резаный? – выглянул усатый дядька.

      – Друг остался на перроне! Спасать надо, – Сергей  прислонился к косяку двери, переводя дыхание – Давай вернемся.

      – Ты что, парень, мы проехали уже километров пять. Что ж теперь – задом пятиться? Никто не разрешит.

      – Говорю, человек остался на перроне.

      – Не помрет. Завтра утром в шесть часов будет электричка идти, на ней и доберется.

      – А сегодня?

      – Сегодня мы последние.

      – Что за остановка хоть была?

      – «Охотничья». Здесь иногда охотники сходят. А так только перрон и есть, больше ничего нет.

      – Он же легко одет!

       Машинист посмотрел на Сергея:

      – Как ты?

      – Да, почти.

      – Тогда худо будет. Померзнет парень. Ты на Белково сойди, может, лихача найдешь какого.

          Сергей спросил сердито:

      – Чего остановки не объявляете?

      – Эх, парень, микрофон поломан, – добродушно ответил машинист. –