Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина. Любовь Воронкова

глазам, что царь македонский, живой и невредимый, стоит у их стен!

      Но хоть и трудно, хоть и непереносимо этому поверить, однако это так. И надо немедленно решать – что теперь делать?

      Первым высказался Феникс, старый фиванский демократ, один из тех, кто тайно вернулся сюда из Афин.

      – Неужели мы примем на себя такой позор и сдадим македонянину наш город? Разве не достаточно мы сильны, чтобы отстоять свою свободу?

      – Вспомни, союзников у нас нет, – возразили ему, – союзники изменили нам.

      – Давно ли фиванцы побеждали города и народы без всяких союзников? – горячо вступился Профит, так же тайно, как и Феникс, вернувшийся в Фивы. – Разве союзникам мы обязаны нашими прежними победами?

      – Тень Эпаминонда стоит между нами! – воскликнул, подняв руку, Феникс. – Неужели мы предадим его славу? Не стыдно ли нам покориться македонянину, чтобы он затоптал нашу свободу?

      – Александр ждет, – попробовали образумить их более дальновидные люди. – Не случится ли так, что Фивы будут разорены по нашей вине?

      Но вожди демократов, вершившие в Фивах все дела, и слушать не хотели подобных слов. Верили они, что отстоят Фивы? Или спасали свою жизнь, надеясь победить?

      Они были напористы, красноречивы. И совет вынес решение принять бой.

      Александр ждал. Гнев уже раскалял его сердце. Ему надо готовить войско к походу в Азию. Впереди столько огромных дел, открытий, завоеваний! А он должен без конца усмирять то варваров, то эллинов. На что надеются фиванцы? Неужели они не понимают, какая сила стоит у стен их города?

      Александр ждал от фиванцев посольства. Вместо этого ворота города неожиданно открылись, и оттуда вылетело несколько отрядов конницы и легковооруженных пехотинцев. Они бросились к македонскому лагерю и с ходу обстреляли передовые посты. Несколько человек упали, сраженные их дротиками.

      Александр приказал отбросить фиванцев. Македоняне выполнили это мгновенно и с такой силой, что те бежали, не оглянувшись.

      На другой день Александр передвинул войско к южным воротам, поближе к Кадмее. Он привел фаланги и конницу в боевой порядок, расставил осадные машины…

      И все еще ждал, все еще надеялся, что время, которое он дает фиванцам, образумит их. Попробовал начать переговоры.

      – Выдайте мне зачинщиков Феникса и Профита, и я прощу вас и забуду о том, что здесь произошло, – обратился он к фиванцам.

      – Если хочешь мира, – ответили фиванцы, – выдай нам Антипатра и начальника гарнизона Филоту!

      Александр еще терпел, хотя гнев уже затуманивал ему глаза. Он приказал объявить:

      – Кто из фиванцев пожелает, тот может явиться ко мне и принять мир, установленный для всей Эллады!

      В ответ фиванцы с высокой башни, венчающей городскую стену, прокричали свое объявление:

      – Каждый, кто желает с помощью персидского царя и фиванцев освободить эллинов и уничтожить тирана Эллады, пусть приходит к нам!

      Если Александр еще владел собой, то у его военачальников и войска терпение кончилось. Первым