Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина. Любовь Воронкова

заглянул в черные глаза Олимпиады, в которых горел глубокий зловещий огонь.

      – Ты убила ее?

      – Она повесилась.

      Александр гневно нахмурился. На лице и на груди у него выступили красные пятна.

      – Ты заставила?

      Олимпиада гордо подняла голову:

      – Да, я.

      – Зачем? – закричал Александр. – Зачем еще эта ненужная кровь? Кому была опасна эта женщина?

      – А ты думал, что я могу простить этой рыжей кошке все, что пережила из-за нее? Я не трогала ее. Я просто велела ей удавиться на ее собственном поясе.

      Александр резко повернулся и вышел из покоев Олимпиады.

      Антипатр, который оставался правителем Македонии на время отсутствия Александра, тоже не обрадовал:

      – Фракийцы опять шумят. Геты лезут на нашу землю. Трибаллы разбойничают.

      – Опять трибаллы?

      – Иллирийцы тоже. Царь Клит, этот сын угольщика, как видно, замыслил захватить проходы к югу от Лихнитского озера.

      – Сын угольщика?

      – Разве ты не знаешь, царь, что его отец Бардилис, прежде чем стать царем, был угольщиком? Царю Филиппу пришлось немало потрудиться, пока он отбросил этого разбойника Бардилиса с македонской земли.

      – Я помню.

      – А там еще и тавлентинцы со своим царем Главкием вооружаются. Идут заодно с иллирийцами против нас. Кроме того, слышно, что и автариаты поднимаются на помощь своим иллирийским сородичам, тоже готовятся вторгнуться к нам. Жажда добычи их всех сводит с ума.

      – А «вольные фракийцы»?

      – Они будут заодно с трибаллами. Боюсь, царь, что и меды не останутся в стороне, и бессы, и корпиллы. Это разбойники, которые даже для разбойников страшны. Царь Филипп не раз отбрасывал их всех и почти покорил – почти, потому что этих кочевников окончательно покорить невозможно. Но все же подчинил и дань наложил. А теперь они решили: Филипп умер, так и бояться им нечего. Даже и трибаллов за их беспримерную дерзость он наказать не успел.

      – Значит, накажу их я. Они все забыли, что такое македонское оружие. Скоро они об этом вспомнят.

      С трех сторон подступали к Македонии враги, кочевые разбойничьи племена. Как уйдешь в Азию? Границы останутся открытыми, и варвары растерзают Македонию.

      Значит, надо теперь же, как только минует зима и весна откроет горные дороги и проходы, двинуть во Фракию войска и усмирить варваров. Филипп умер, Филиппа уже нет. Да, Филиппа нет, но есть Александр! Поход в Азию снова откладывался на неизвестное время.

      Всю зиму Александр, не щадя себя, не щадя своих полководцев и войско, готовил армию к походу, тренировал воинов. Он добивался, чтобы фаланга по одному слову команды могла моментально развернуться, сомкнуться, перейти в походный строй и снова построиться в бою. С огромным терпением и настойчивостью он добивался четкости в движениях, точности, быстроты. Он хотел, чтобы эта живая военная машина действовала безошибочно, незамедлительно, не путаясь, не ошибаясь.

      И полководцы, и простые воины уже мечтали о том дне, когда прозвучит походная труба и они избавятся от этой ежедневной,