Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина. Любовь Воронкова

чужим полководцем. Мы сами вожди и полководцы. Так нам завещано отцами. И так будет всегда.

      На конгресс явился Демий, ученик Платона. Его прислали эллины, живущие на азиатском берегу. Демий горячо убеждал собрание поскорее начать войну против персов, потому что эллинам в Азии живется очень тяжело.

      Были здесь и посланники острова Лесбоса, на котором правили друзья персов.

      – Эллины там несчастны. Они обречены на погибель!

      При большом стечении народа, в присутствии представителей всех государств Эллады, кроме Спарты, был возобновлен союз Эллады и Македонии. Формулу союза скрепили клятвой. Александра провозгласили полновластным стратегом, гегемоном союзных войск.

      После конгресса начались пиры и праздники. В Коринф со всех сторон Эллады собрались художники, скульпторы, философы, ораторы… Все они окружали Александра.

      – Ученик Аристотеля!

      – Победитель при Херонее!

      Они ловили каждое слово молодого царя, добивались хотя бы одного его взгляда…

      Александр знал, что в Коринфе, где-то в предместье города, живет философ Диоген.

      – Здесь ли он сейчас?

      – Нет. Он, как всегда, в своем пифосе!

      – Диоген не захотел явиться ко мне. Тогда я сам отправлюсь к Диогену!

      И царь, окруженный роскошной свитой, отправился повидаться с философом.

      В предместье города Карнее, на палестре, Александр увидел огромный, как амбар, поваленный набок и врытый в землю пифос. Возле этого пифоса лежал и грелся на солнце Диоген. Александр поздоровался с ним, тот ответил, не обернувшись. Царь с любопытством смотрел на этого человека, свободного от всех человеческих желаний. Ни богатства, ни славы, ни завоеваний – ему ничего не нужно. Вот он лежит на своем драном плаще – лысый, с косматой неопрятной бородой, прямые пряди нечесаных волос торчат клоками. Увидев перед собой роскошно одетых людей, Диоген лишь слегка повернул к ним свое угрюмое горбоносое лицо.

      – Я – царь Александр, – сказал Александр.

      – Я – киник[45] Диоген, – ответил Диоген.

      – Я слышал, что вы, киники, отрицаете все, – сказал Александр, – и даже богов. Правда ли?

      – Боги или не нужны, или вредны, – ответил Диоген.

      – А государство? Родина?

      – Для меня родина – весь мир.

      – Но почему не хочешь ты жить, как все, – в хорошем доме, приобретать богатство, наслаждаться искусством?

      – Мне хорошо и в моем пифосе.

      – Ну а где же у тебя семья?

      – А на что мне семья?

      – Наступит зима, холод. У тебя нет даже очага. Где же ты согреешься?

      – Укроюсь одеялом.

      Александр, заглянув в широкую горловину пифоса, увидел там старое, в дырах, домотканое одеяло.

      – Мы, киники, сильнее природы, – сказал Диоген, – У нас нет желаний, и в этом наше благо. Ничто не может доставить нам горести. Ничего не имея, мы ничего не теряем.

      – Диоген, не могу ли я что-нибудь сделать для тебя? – помолчав, спросил

45

Киник, или, как теперь говорят, циник, от слова «кион» – «собака».