Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина. Любовь Воронкова

венок…

      – Кто видел это?

      – Не знаю. Только всюду говорят об этом, шепчутся. И еще…

      – Продолжай.

      – Говорят, что и ты хотел смерти Филиппа.

      – Я? О Зевс и все боги! Я хотел его смерти?! – Александр застонал, будто и его, как отца, ударили кинжалом. – Это я-то хотел его смерти? Чем же я прогневал богов, что они позволяют людям бросать на меня такую черную тень?

      Гефестион положил ему на плечо свою теплую твердую руку:

      – Спокойней, Александр. Давай подумаем, давай припомним, не сказал ли ты каких-нибудь неосторожных слов, не подслушал ли их какой-нибудь злодей.

      – Я говорил много дерзких слов отцу. Но я говорил это ему в лицо. Как я мог пожелать ему смерти, когда мне так нужна его жизнь!

      – Ты же знаешь, что Павсаний без конца жаловался на Аттала, приставал с этим к царю, ходил к мачехе твоей, Клеопатре. Он ведь и к тебе приходил, помнишь?

      – А!

      Александр вспомнил.

      Он читал «Медею» Еврипида. Захваченный трагической судьбой Медеи, неукротимой страстью ее характера, накаленными строфами Еврипидовых стихов, он вышел к Павсанию, повторяя вслух:

      …Довольно за глаза,

      Чтобы отца, и дочь, и мужа с нею

      Мы в трупы обратили… Ненавистных…

      Немало есть и способов…

      Тут он встретил внимательный взгляд Павсания и умолк. Александр даже не выслушал как следует его жалобы. Что он мог сделать? Чем помочь? Отец тогда только что назначил Аттала полководцем. Александр – сын Олимпиады, ему ли бороться с Атталом?

      Неужели эти строки Еврипида и подхватил Павсаний?

      Отец обижал Александра. Но он же и любил его! Разве не сказал он однажды со слезами: «Ищи себе другое царство, Македония для тебя слишком мала!»

      Разве не уступил он Александру славу победы при Херонее? Разве не беседовали они иногда о самом сокровенном – о будущих делах государства, о военных планах, о тайнах политических действий царя-полководца? Кому доверял свои думы Филипп, кроме сына?

      «…Пусть боги оградят тебя от того, что пришлось пережить мне, чтобы тебе никогда не пришлось каяться в содеянном, чего уже нельзя вернуть» – вот какие слова говорил ему отец!

      – Значит, это я натолкнул Павсания на убийство? – с ужасом спросил Александр.

      – О нет! О нет! – решительно возразил Гефестион. – Может быть, он подслушал твои слова и счел тебя союзником в этом деле. Но натолкнули его на убийство другие люди. Линкестийцы. Они. Только они. Им нужна царская власть. Убить отца, опорочить сына – вот путь их действий.

      – Спасибо, Гефестион. Клянусь Зевсом, мне так нужна твоя дружба.

      – Я всегда буду возле тебя, Александр. Пока не уведет меня смерть. Или пока ты сам меня не прогонишь.

      – Я прогоню тебя немедленно. Иди и ложись спать.

      – Ложись и ты. Светает.

      Высокая фигура Гефестиона исчезла за толстой занавесью.

      Александр вздохнул:

      – Разве есть у меня время спать теперь?

      Он вышел во двор. Квадрат лунного света лежал на старых каменных плитах. Осенние