Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина. Любовь Воронкова

Павсания, отвернулся. И тотчас забыл о нем.

      Но не прошло и пяти минут, как Филипп увидел, что Павсаний опять шагает рядом с ним.

      «Вот привязался! – Филипп мысленно выругался. – Торчит перед глазами, как… не знаю кто!»

      – Не надо омрачать праздника, Павсаний, – сказал он дружелюбно. – Ну можно ли из-за какой-то шутки, правда грубой шутки, – но ведь ты же знаешь Аттала! – так сильно огорчаться? Все уже давно забыли об этом. Забудь и ты.

      – Никто не забыл, – с мрачным упорством возразил Павсаний, – надо мной смеются. Даже царица Клеопатра…

      – Ты и к ней ходил с этим?

      – Да, я просил…

      – И что же она?

      – То же, что все. Засмеялась.

      – Ну вот видишь, никто этого не принимает всерьез.

      – Поэтому я и жалуюсь, что моей обиды никто не принимает всерьез. И я еще раз требую, чтобы ты восстановил справедливость и наказал Аттала.

      – Клянусь Зевсом, Павсаний, – нетерпеливо сказал Филипп, – я, кажется, многое сделал для тебя, чтобы загладить эту глупую выходку Аттала. Я приблизил тебя к себе, к своему двору. Неужто еще не довольно? Ты мало ценишь мои милости и чрезмерно мнишь о самом себе!

      – Ты не накажешь Аттала, царь?

      – Нет, я не сделаю этой глупости.

      Филипп отвернулся и перестал замечать его.

      Увидев царя с его роскошной свитой, с его знатными гостями, толпа тотчас собралась вокруг. Так они и шли все вместе к театру, среди песен, праздничной радости и веселья.

      – Какое красное небо сегодня, – вдруг омрачившись, сказал Филипп. – Почему оно такое красное?

      Они подошли к узкому проходу, ведущему в театр. Филипп обратился к своей свите:

      – Проходите вперед, здесь тесно.

      Гости и этеры царя прошли вперед. Рядом с Филиппом остались два Александра – его сын и его зять.

      – А все-таки почему такое красное небо? – с внезапной тоской повторил Филипп. – Что оно предвещает?

      – Вот что! – глухо сказал Павсаний, ударив царя кинжалом.

      В то же мгновение Филипп, хрипло и страшно вскрикнув, пошатнулся, схватившись за грудь. Сквозь пальцы хлынула кровь.

      Павсаний, бросив на пол окровавленный кинжал, убегал, расталкивая толпу.

      Александр кинулся к отцу, но не успел поддержать его. Филипп упал. Поднялись крики ужаса и смятения. Стража гналась за Павсанием, который бежал, как-то странно извиваясь, чувствуя копья за своей спиной… Говорят, что на окраине города его ждали лошади и он мог бы спастись. Но, нечаянно споткнувшись, свалился, и копья стражников настигли его.

      Филипп умер сразу.

      Так окончил свою жизнь вождь эллинов, полководец и завоеватель Филипп, царь Македонский.

Олимпиада

      Плач и вопли стояли над Эгами, сменив веселые клики свадебного торжества.

      Олимпиада, бледная, с острым блеском в глазах, смотрела, как факелами, зажженными для пира, зажигают погребальный костер царя. И Александр увидел, что в этом пламени, отразившемся в ее глазах,