Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина. Любовь Воронкова

сопротивлялся. Но то, что я разорил, я же могу и восстановить. – И переменил разговор: – Так ты спрашиваешь, почему я пригласил именно тебя? Во-первых, потому что слава о твоей учености уже широко идет по всей Элладе. Во-вторых, твой отец был другом моего отца, а ты был моим другом. В-третьих, мне посоветовал обратиться к тебе Гермий, атарнейский царь. Ведь ты одно время жил у него. И кажется, вы с ним в родстве?

      Аристотель опустил глаза, словно разглядывая светящееся в золотой чаше вино.

      – Несчастный Гермий погиб. Ты знаешь об этом?

      – Я знаю. Персы увезли его в Сузы. Пытали и потом казнили.

      – За связь с тобой, Филипп.

      – За связь со мною!.. Я царь в своем царстве. Он был царем в своем царстве. Все царства так или иначе общаются между собой!

      – Но его обвинили в том, что он вместе с тобой составил заговор против Персии.

      Филипп возмущенно пожал плечами:

      – О чем ты говоришь? Я не знаю ни о каком заговоре!

      Аристотель внимательно поглядел на него. Единственный глаз Филиппа, голубой, как небо, светился искренним недоумением.

      Но Аристотель видел, что Филипп откровенно обманывает его.

      – Ну как твоя склонность к философии? – снова переменил разговор Филипп. – Большую ли услугу оказала она тебе в жизни?

      – Может быть, она-то и оказала мне самую большую услугу, – задумчиво ответил Аристотель. – Эта наука помогает думать, размышлять, наблюдать… Чему же ты хочешь, чтобы я учил твоего сына?

      – Всему, что знаешь сам. А главное – воспитай его настоящим эллином.

      – Но как же иначе, Филипп? Эллины остаются эллинами. А варвары – варварами. И забывать этого нельзя.

      – Вот что еще меня очень сильно интересует, – сказал Филипп, – как ты смотришь на устройство государства? Может быть, ты демократ, Аристотель?

      – Я думаю, Филипп, – осторожно ответил Аристотель, – что самое лучшее устройство государства – это небольшой полис: то есть государство-город, в котором первое место принадлежит средним слоям населения – не очень богатым, не очень бедным. Ведь хорошее государство больше всего стремится к тому, чтобы все в нем были равны и одинаковы…

      – Значит, ты считаешь монархию противоестественным политическим строем?

      Филипп напряженно ждал ответа.

      – Я считаю, что монархия – это нормальный строй, – уклончиво сказал Аристотель, – ненормальным строем я считаю тиранию. Тирания – это строй противоестественный. Ведь тиран должен все время следить за своими подданными – чем они занимаются, о чем говорят… Ему приходится возбуждать среди своих подданных взаимную вражду, чтобы эта вражда не обратилась против него самого. Тиран разоряет своих подданных, чтобы содержать для себя охрану да и чтобы народ, занятый заботами о повседневном пропитании, не имел досуга замышлять заговоры против своего правителя.

      – Я рад, что ты не порицаешь монархию. Чем была Македония до меня? Чем бы она была, если бы у нее не было такого царя, как я? Сейчас по военному могуществу кто сравнится с моим государством?

      – Это