Дверь, ведущая в ад. Евгений Сухов

полную историю о маньяках-убийцах, маньяках-насильниках и прочих извращенцах, что орудовали в Измайловском парке или на его месте, когда такового парка еще не было…

      – Мысль понял, – ответил я, надевая рубашку. Получалось плохо, одной рукой вообще пуговицы неудобно застегивать.

      – Сначала мы расскажем об этом новом убийстве в парке, а потом дадим исторический экскурс в тему об «измайловских маньяках»… Такой я вижу первую передачу цикла. А в последующих передачах ты будешь освещать шаг за шагом весь ход твоего журналистского расследования. Сколько всего получится передач в цикле, будет зависеть от полученных фактов и накопленного материала. И считай, Старый, что зимние каникулы для тебя закончились…

      – Я это уже понял.

      – Вот и отлично!

      – А Степа как? – спросил я, надевая штаны. Телефон при этом едва не выскользнул из рук.

      – Степа уже в машине, – отрубил шеф.

      Я оделся и прошел на кухню. От новогодних салатиков ничего не осталось (и почему в Новый год всегда нападает такой жор!), поэтому я сварил кофе и сделал пару бутербродов с тонким слоем сливочного масла и красной икрой, которой оставалось еще почти половина баночки. Когда я заканчивал приготовление второго бутерброда (для Ирины), щедрой рукой стараясь покрыть икрой всю площадь ломтика булки, на кухню вошла Ирина. Она была полностью одета, оставалось только накинуть шубку, и можно было выходить на улицу. Я удивленно взглянул на нее и получил ответ, состоявший из вопроса:

      – Я поеду с тобой, можно?

      – Может, лучше съездишь к маме? – осторожно предложил я.

      – А мамы нет дома, – немного ехидно улыбнулась Ирина. – Она пробудет в Саратове до одиннадцатого января, так что ехать мне просто не к кому. Кроме того, я просто хочу быть с тобой, куда бы тебя ни занесла твоя репортерская судьба…

      Ее взгляд был абсолютно серьезным. И правда, чего ей делать дома в праздники одной?

      На меня вдруг накатила лирика, и я громко запел:

      – Я‑а хочу быть с тобо-ой,

      Я‑а хочу быть с тобо-ой.

      Я так хочу быть с тобо-ой,

      Я‑а хочу быть с тобо-ой,

      И я буду с тобо-ой…

      Подражание голосу Бутусова мне удалось не очень. Мне вообще не удаются песни, где нужно тянуть голосом, это не мой конек. Я закончил петь, посмотрел в глаза Ирины и сказал:

      – Ладно, поехали. – И добавил: – Но только если в машине будет место.

      Мы едва успели доесть бутерброды, как позвонил Степаныч и сказал, что они уже ждут у подъезда.

      Место для Ирины в машине нашлось…

      Даже если бы его не было, я бы посадил ее на колени, правда, она этого не знала.

      Степаныч довез нас до места, где можно было на законных основаниях припарковать машину, а дальше по Измайловскому парку мы пошли пешком. Степа уверенно вел нас с Ириной сначала по главной аллее, потом мы свернули на так называемый Измайловский проспект, прошли