Заснувшая вода. Милана Тангиева

прабабушка – Па́чи, – уточнила Лейла. Таиб оторвался от дерева и выпрямил спину.

      – Красивая, смелая, сильная! – гордо произнес он, глядя на внучку, – а еще очень добрая и отзывчивая! – Таиб отвел взор и на мгновенье задумался, будто вспомнил о чем-то важном, – Почему ты спрашиваешь? – поинтересовался он.

      – Про нее ходят легенды, но все передают их по-своему, – ответила Лейла. – Ты знал ее лучше всех. Расскажи, как все было на самом деле. Прошу тебя! – взмолилась она.

      – Всё, что ты слышала, – это всего лишь людские домыслы! Я никому о ней не рассказывал! – рассерженно ответил Таиб.

      – Почему?! – не унималась Лейла.

      – Потому что она бы этого не одобрила, – заключил Таиб.

      Лейла опустила глаза, не сказав ни слова. Она все поняла и больше ни о чем не спрашивала. Просто сидела молча, опустив голову, думая о чем-то своем. Некоторое время оба просидели вот так безмолвно, не тревожа друг друга. Лейла изредка украдкой поглядывала на деда, тот сидел неподвижно, то опуская, то поднимая тяжелые веки, пока вдруг не решил прервать это молчание.

      – Скоро рассвет, тебе лучше вернуться в дом, – сказал он, участливо глядя на внучку. – И я скоро пойду, только передохну немного. Я и впрямь неважно себя чувствую, чего уж тут скрывать!

      Лейла кивнула головой и поднялась со скамейки.

      – А скоро настанет новый день, посмотрим, что он с собой принесет, – добавил он. Лейла пристально посмотрела на деда, в глазах сверкнула надежда.

      – Иди уже! И не беспокойся: со мной все будет в порядке, – заверил Таиб.

      Глядя вслед удалявшейся внучке, Таиб думал о том, что она, по сути, еще совсем юная девушка, так тонко прочувствовала смятение в душе уже довольно пожилого человека. «А ведь мне очень много лет, – размышлял про себя Таиб, – но не уверен, что в свои восемьдесят два я понимаю эту жизнь лучше, чем эта девочка сейчас, больше, чем моя мать в ее возрасте. Судьба, случай, стечение обстоятельств… Назови как угодно, истина неизменна: мы принимаем эту жизнь, как только можем, и не стоит корить себя за это».

      Оставшись один посреди пустого двора, слушая предрассветную тишину под биение собственного сердца, Таиб растворился во времени. Меж тем ночь торопливо отступала, звезды бледнели, одна за другой исчезая вовсе с небосклона, солнечный свет пробивался сквозь горные хребты, растянувшиеся в дали. Приближалось время утренней молитвы, и старец, медленно поднявшись со скамьи, семеня ватными ногами, поспешил в дом.

      Утро наступившего дня Таиб проспал как убитый. Старика разбудила Лейла, осторожно постучав в дверь его комнаты.

      – Дади, ты уже проснулся? – тихо спросила она, замерев в ожидании ответа.

      «Похоже, про меня забыли все, кроме этой девочки», – подумал Таиб, глядя в окно, в которое ярко светило солнце, приближаясь к зениту.

      – Родители прислали меня узнать, не нужно ли тебе чего, – словно прочитав его мысли, сказала Лейла.

      – Иди передай