В Москве без денег. Анастасия Ковалева

деньги. Петя ответил, что я вру, что не было у меня никаких денег, а я всё выдумала. Сказал, что не хочет общаться с человеком, который теряет деньги. Я говорю: – Зачем ты врешь? Он отвечает: – А разве ты никому никогда в жизни не врала?

      Пытаюсь общаться. Но на любой вопрос слышу: «Не лезь. Не спрашивай. Не скажу. Нет и точка. Это личное. Не выясняй, что я собираюсь делать и что делаю. Со мной нельзя». Когда у меня одалживают какие-то вещи, я их всегда даю, только спрашиваю, когда вернут. Когда же я попросила у Пети палатку на пару дней на фестиваль, он мне ее не дал даже в аренду. А я надеялась жить по принципам дружбы и взаимовыручки. Быть опорой и плечом друг другу, знать, кто чем живет и дышит, общаться, делать дела вместе, участвовать в жизни друг друга, ничего не скрывать и не врать. Петя и раньше врал мне. Клялся, что не курит траву – и тем же вечером накурился, после чего вёл себя агрессивно и грубо. Утверждал, что не был на зоне, но его бывшая жена подтвердила, что был в колонии несовершеннолетних. Так и просятся строчки Цоя: «Я не люблю, когда мне врут, но от правды я тоже устал».

      Ночью ребята ушли на Арбат гулять, я пошла сидеть на остановку. Телефон зарядить нужно, да и оставаться с мышами страшно. Подъезжает машина уборщиков. В машине дворник, водитель и еще один человек. Дворник в оранжевой робе выходит из машины, вынимает в мешок, кидает в машину и фотографирует уже пустую урну. То же самое проделывает со второй. Урна, наверное, чувствует себя суперзвездой с обложки журнала…

      Зеленоград

      7 июля

      Меня пригласила в гости путешественница Александра Базарова. Девушка около сорока лет, работающая риэлтором, предоставила мне душ и стирку, а взамен я принесла несколько упаковок красной рыбы.

      Обращалась она со мной, как с любимой дочкой. Подсказывала вакансии, дала одежду для собеседования, сводила в парикмахерскую и оплатила стрижку, чтобы я выглядела ухоженно. Правда, мне только концы и чёлку подравняли, да побрызгали кондиционером, а взяли за это тысячу двести рублей.

      Александра – приятная, пробивная, смелая и добрая. Была на Шри-Ланке в "доме для всех", в Индонезии, на Филиппинах. Живёт одна, самостоятельно, и её это устраивает. Заработала на квартиру. Очень самодостаточная, уверенная в себе, прямолинейная. Моё состояние при встрече оставляло желать лучшего: я выглядела, как брошенный уличный кот. В доме отмылась, зализала раны (умудрилась отбить большой палец ноги до крови), приняла обезболивающее. Говоря обо мне, Саша то и дело восклицала: "Ты вся такая потраченная!", "а палец где потратила?", "одежда на тебе мешком висит!"

      Вернувшись из парикмахерской, куда меня уговорила пойти Саша, я, как пацан-сорванец после уроков, помчалась смотреть местные заброшки. Саша побежала за мной следом. Мы осмотрели бывший бордель, который в девяностые закрыли, и теперь он идёт под снос. Я бы такие здания сквотировала и превращала в творческие пространства. Но у государства иные планы…

      Поужинала я макаронами и бутербродами с принесённой рыбой. Саша угостила меня арбузом, чаем с имбирём и шоколадкой.

      Потрещав о путешествиях, парнях и жизни, мы отправились на боковую. Встать нужно в шесть утра, чтобы в семь уже