Голоса. Светлана Шаповалова

и чувствовал неприятную тревогу, хотя там не было ничего моего. А дед, был спокоен. Хотя возможно, это только казалось. В какой-то момент он оглянулся на меня. Его глаза были растеряны и беспомощны, но всего на секунду, и тут же он улыбнулся мне и подмигнул лукавыми глазами. Мне стало легче. Его седые волосы и бороду трепал ветер, раздувающий огонь. Я подбрасывал вещи одни за другими, чтобы хоть как-то контролировать пламя. Мы сидели там еще очень долго, и много говорили обо всем на свете. Когда я снова осторожно спросил, как он себя чувствует, он вздохнул легко и свободно:

      – Я делаю это уже не в первый раз. Но привыкнуть к такому нельзя, Леша.

      – У тебя уже сгорал дом?

      – Изменения всегда ведут к новому началу. Это может быть все, что ты ценишь в своей жизни, дом или люди. Любые потери, ничем не хуже дома. Что дом? Единственное, что сохранится в душе от него, это воспоминания. Но сейчас ворочается нехорошее чувство, словно собаку продал. Потерял друга. Это скоро пройдет. Одна неделя, потом другая, год. Остается что-то хорошее навсегда, а все плохое уходит. Но у каждого своя мера, это нужно помнить.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Я говорю о том, что счастье для мальчишки, то ад для старика. У каждого своя мера добра и зла. Когда общаешься с людьми, помни это. Если всех мерять по себе, то готовься за это отвечать. Потому что это не добро. Ты есть ты. Другой человек – это другой человек. Вы живете в разных вибрациях и интерпретируете все по-разному. Делая добро кому-то, можешь навредить себе. Да, человек будет счастлив. А ты? Нас учат очень вредным вещам, которые подходят не всякому. Нам говорят, что, глядя на то, как наши любимые люди счастливы, мы сами становимся счастливыми. Это не всегда так.

      Дед замолчал и посмотрел вдаль. А я думал о том, какой он интересный человек и я совершенно не понимал, как же жил без него раньше. Когда все закончилось, старик еще долго ходил вокруг и проверял, не осталось ли чего. Во время пожара выгорел дотла его подвал со всем содержимым. Дед все проверял лично, я никак не мог его уговорить, что все проверю сам. Моя проверка его не устраивала. Глубоко за полночь мы, наконец, ушли. Только тогда я осознал, что очень устал и хочу есть. Дед посмотрел на меня и повел ночевать к бабушке Фире. Она, зная от соседей, чем мы занимаемся, только нас и ждала.

      – Привел все-таки. Ну, ты даешь, мучаешь парня до ночи. Смотри ночь полночь, а ты все не унимаешься, – ворчала она на моего дедушку.

      – Да, мой, корми, хлопочи, в общем, – по-доброму отмахнулся он от нее.

      Но долго отдыхать нам не пришлось. Только мы успели поесть, как в окошко постучали, и в дверь вошел молодой парень. Он виновато и сумбурно что-то объяснял бабушке Фире, и она впустила его к нам. Парень вошел, поздоровался. Осторожно и несмело начал объяснять деду, что ему нужно:

      – Там это, отец послал за вами. Говорит, обоих позови. Очень надо. Там это, охотники притащили