Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1. Александр Тамоников

вашему дому, – сказал он, перекрестился на образа и спросил: – Так кто тут у нас помирать собрался? Дед Ефрем? Не рановато ли? А ну-ка помогите ему сесть да рубаху приподнимите.

      Глеб и мать приподняли ослабевшего Ефрема, закатали рубаху.

      Доктор выложил на стол инструменты, послушал старику грудь, спину, кивнул и поинтересовался:

      – Давно, дед Ефрем, хвораешь?

      – Так третий день, доктор, – ответила Анна за мужа.

      – А когда только занемог, почему за мной не послали?

      – Думали, отлежится на печи Ефрем, настоя из трав попьет и поднимется, как бывало не раз.

      – Они думали!..

      – Так что скажешь, Пал Палыч?

      – Что сказать, Анна? Ефрему не доктора и знахари нужны, а священник.

      – Ой! – вскрикнула Анна и приложила ко рту ладонь. – Что ж это такое? Значит…

      Но доктор прервал бабку:

      – Значит, что воспаление легких у мужа твоего. Болезнь запущена настолько, что не только я, но и врачи в уездной больнице не помогут. Давно дед кашлять начал?

      – Да он особо и не страдал этим. Так, покашливал чуток где-то с Пасхи.

      – Вот тогда звать докторов надо было. А сейчас, вы уж простите, ничем помочь не могу.

      – Может, лекарства какого?..

      – Зовите священника, – заявил доктор, собрал нехитрый инструмент, вновь перекрестился и вышел из избы.

      Вскоре Глеб привел из Сард отца Димитрия, настоятеля тамошнего храма, увлек мать в сени. Там плакала Зоя, рядом стоял ее муж, богатырь кузнец Михаил.

      Зоя бросилась к матери:

      – Что ж такое творится-то? Помирает тятя?

      – Да, дочка, видать, пришла смертушка за нашим отцом.

      Кузнец приобнял жену, отвел от Анны.

      – Ты, Зоя, не кричи, еще успеешь. Поди лучше с Машей и мамкой на улицу.

      – Да как же я выйду? Мне тятьку живым увидеть надо. Господи, беда-то какая.

      Глеб тронул кузнеца за руку.

      – Оставь их, Михайло.

      Свояк отпустил жену, присел на лавку.

      Через какое-то время в сени вышел священник и сказал:

      – Больной исповедался, причастился. Теперь остается уповать на Бога. Молитесь, братья и сестры.

      Глеб обратился к священнику и доктору, который дожидался, когда кто-нибудь отвезет его домой:

      – Сейчас сосед подойдет, он вас доставит в Сарду.

      – Я пока тут останусь, – заявил отец Димитрий.

      Пал Палыч пожал плечами:

      – Тогда и я останусь. Нечего зря гонять лошадь. А коли в Сарде что случится, так за мной оттуда приедут. Покуда пройдусь по дворам, людей, особенно детишек посмотрю. Сейчас время простудное, может, кому помощь нужна.

      – Как пожелаете. Лошадь с телегой во дворе.

      Семья Рыбановых зашла в избу.

      Дед Ефрем лежал на скамье с просветлевшим лицом.

      – Как исповедался, Аннушка, легче стало. Словно груз с себя сбросил, – проговорил он, посмотрел на сыновей, дочь, сноху и спросил: – А что я, Лешка, твоей жены не вижу?

      Младший сын помялся