Название | Лавандовое поле надежды |
---|---|
Автор произведения | Фиона Макинтош |
Жанр | Остросюжетные любовные романы |
Серия | |
Издательство | Остросюжетные любовные романы |
Год выпуска | 2010 |
isbn | 978-5-699-82738-1 |
– В чем дело? – спросил Люк.
Оба хором вздохнули.
– Что стряслось? – повторил Люк. Сердце ему пронзил неясный страх.
– Люк, – наконец произнес Якоб, – мой любимый и единственный сын. – Воздух словно загустел от напряжения. Невдалеке траурно ухала сова. – Мы лгали тебе.
3
Якоб и Вольф говорили медленно, с запинками. Когда один замолкал или вдруг терял нить, рассказ подхватывал второй. Щедро уснащая повествование заверениями в любви, они делились с молодым человеком давними и тайными воспоминаниями о 1918 годе – годе, когда, по словам Якоба, произошло два замечательных события: закончилась война и в их жизни появился Люк.
Рассказ завершился, когда колокол начал отбивать очередной час. В голове молодого человека царило смятение, жизнь внезапно превратилась в сплошной сумбур. Под звуки знакомых голосов Люк пытался собраться с мыслями, но обнаружил лишь полный вакуум. Он слышал слова, однако никак не мог полностью осознать их смысл.
– Люк? – окликнул его Якоб.
Колокол торжественно и мерно отсчитал восемь ударов. Саба, наверное, уже разохалась над плитой, куда же подевались Якоб с Люком.
– Люк? – с тревогой повторил отец.
В голове у Люка, похоже, собиралась буря – в висках уже начинало тяжко стучать. Он сжал зубы, страшась задать первый вопрос.
– Как меня зовут на самом деле?
Якоб замялся.
– Лукас, – ответил за него Вольф.
Люк поморщился и закрыл глаза. Каким образом всего лишь три буквы сумели перевернуть для него весь мир? И как эти три буквы умудрились преобразить простое имя, которое он любил, в олицетворение зла?
Он сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– А настоящая фамилия?
Вольф прочистил горло.
– Равенсбург.
Люк резко встал и побрел прочь, даже не пытаясь думать, просто не в силах терпеть. Ударь его кто ножом – и то было бы не так больно.
Он – немец.
Все теперь обрело новый смысл. И более светлая, чем у всей семьи, кожа, и более крепкое сложение. Уж не по этой ли причине отец настаивал, чтобы Люк учил немецкий – причем учил так основательно и серьезно, что даже сны ему порой снились на этом языке.
– А кто знает?
Якоб откашлялся.
– Твоя мама, бабушка, Вольф, само собой. Твои сестры знают лишь, что ты усыновлен. Этого мы, разумеется, скрыть не могли.
Вольф бросился на помощь другу.
– Твои родители были хорошими людьми. Твоего отца звали Дитер, он был моложе тебя, когда погиб на фронте в восемнадцатом году. Твоя мать, Клара, горячо его любила. Я знал ее, хотя и совсем недолго. Очень красивая и хрупкая, она ужасно ослабела во время родов и прожила после них лишь несколько дней, но успела полюбить тебя всем сердцем.
– Да уж, небеса, видать, изрядно развлеклись за мой счет, – мрачно произнес Люк.
– Сынок, не говори так…
– Сынок?