Был шумный бал. Дмитрий Оак

касалось мне носков.

      Поймав баланс в речной тиши,

      Предельно свеж и невесом

      Я размышлял, как скоро сом

      Меня утащит в камыши

      И там сожрет от всех позоров,

      Что множатся день ото дня

      И здесь преследуют меня.

      Сом чем-то занят был, видать,

      Да стало резко холодать.

      Поближе к берегу был ил,

      В него я мигом наступил

      И вновь свалился в тину вод.

      Очнулся задом наперед.

      – Вы что, специально? Боже правый!

      Держась руками за живот,

      Лизет каталася по травам,

      И даже новый пароход,

      Скользящий горделиво мимо,

      Что удивлением был для масс

      И взгляд манил неумолимо,

      Не привлекал ее сейчас.

      Терпение лопнуло: – Ах так!

      Я живо выбрался из ям,

      Оставив в иле свой башмак,

      И закричал: – Трым-прым-лям-лям!

      Она в ответ: – Трым-прым-пам-пам!

      Чрез боль шипов и пальцев хруст

      Я оторвал крапивы куст

      И потянул к ее ногам.

      Та приготовилась к бегам

      И завизжала. – Трам-бам-бам! —

      Я куст потряс еще разок.

      Она пустилась наутек.

      Побегав резво по лугу,

      Я быстро понял – не могу

      Скакать уж больше, и присел.

      Невдалеке костер горел.

      К усадьбе было далеко,

      А у огня согреться можно,

      То мне казалось неотложным,

      Решенье принялось легко.

      Аркадий, ловкий мужичок

      В рыбацком деле, тут уху

      Варил. Окинув мой видок

      Критичным взглядом: – У-ху-ху… —

      Изрек он мрачно и налил

      Мне самогону прямо с ходу.

      Затем отечески укрыл

      Тулупом тертым всепогодным

      И рядом с дымом усадил.

      Я пил, а он табак крутил.

      – Не время, барин, для купаний.

      – А для чего ж тогда, Аркаш?

      – Ну вам, видней: проспект, Пассаж.

      – А мне вот ледяные бани

      по нраву. Что ж с меня возьмешь?

      – Ой, барин, врать же ты хорош!

      Видал я, как ты поскользнулся.

      Уже спасать тебя вставал.

      Ему я рану показал,

      И тот невольно отшатнулся.

      – Слыхал-слыхал, болит? – А как же!

      – Вам холод – вред, вам лучше в дом.

      – Да там зловредный мажордом.

      Хранит все тайное под стражей.

      – Вы, стало быть, «секретолюб»?

      – Есть грех, всегда любил загадки.

      – Свои у всякого повадки.

      Он сплюнул вниз табак из губ.

      – Пора! Пора, мне, барин. – Что так?

      – Да надо б уж проверить сеть.

      Приказ был с кухни карасей

      Снести к закату. Буду кроток.

      – Ну, ясно все… держи тулуп.

      – Да бросьте, барин! Что вы? Что вы!

      Еще я не настолько глуп.

      А вы не столь еще здоровы.

      – Клянись мне, что не околеешь.

      – Клянуся, проживу сто лет

      И буду вам носить обед

      Все сто тех