Вторая жизнь для оборотня. Татьяна Олейник

и отдам колечко. – Я пожала плечами, не понимая, в чем проблема.

      – Нет и еще раз нет. Выбрось и вообще забудь, что когда-то видела его. А от этой Марго держись подальше.

      – Бабуль, ты чего? – вскрикнула, когда увидела, что ее лицо побледнело. Из последних сил она размахнулась и бросила украшение в угол, тут же потеряв сознание.

      – Сестра! Клавдия Ивановна! – Я пулей выбежала из палаты и закричала на весь коридор. – Кто-нибудь, позовите врача, во второй палате человек потерял сознание! – На мой крик выбежал усатый мужчина средних лет, за ним Клавдия Ивановна.

      Они направились к бабушке, а я следом за ними.

      – Подожди за дверью, – остановила меня медсестра у двери в палату.

      Понимая, что буду только мешать, послушно отошла в сторонку и нервно наблюдала, как в отделении поднялась суета.

      Буквально через минуту прибежала еще одна медсестра, она катила тележку с дефибриллятором и еще непонятно с чем.

      От осознания происходящего у меня потекли слезы. До боли прикусив губу и сжав кулаки так, что длинные ногти впились в кожу, я старалась не зарыдать в голос. Но выдержка покидала меня с каждой секундой.

      А когда в палату прошли санитары с каталкой, я была на грани нервного срыва и кинулась следом за ними.

      Навстречу мне вышла Клавдия Ивановна и перегородила дорогу.

      – Мне очень жаль, – печально сказала она и отвела меня в сторону. – Думаю, тебе не стоит туда ходить. Вот ее вещи. – Медсестра протянула пакет. – Знаю, что у тебя никого больше нет. Если хочешь, я могу организовать похороны.

      – Да, спасибо, – прошептала, давясь слезами, забрала пакет и, стараясь не оборачиваться, пошла прочь.

      В этот вечер моя жизнь кардинально изменилась. Не знаю, связана ли смерть бабушки с событиями, которые последовали дальше. Но именно она стала отправной точкой. Еще не раз я буду вспоминать этот день и пытаться понять, что сделала не так, и можно ли было что-то изменить.

      Глава 4

      Следующие две недели прошли для меня, как в тумане. Словно в полубреду я помню, как рыдая бросала горсть земли на гроб и как Леша не давал мне упасть на колени около простенького деревянного креста на могиле бабушки.

      На поминках я только пила и почти не закусывала, чем вводила в ступор бабушкиных друзей и знакомых, уже закаленных такими испытаниями и для которых поминальный обед лишь повод собраться вместе и вспомнить все хорошее, что связывало их с подругой, какой она была в молодости, и посмеяться сквозь слезы. Для меня же этот день стал прощанием с детством.

      Только когда закатное небо стало алым, люди начали расходиться. Лешка кое-как завел свою колымагу и отвез меня домой. Он предлагал остаться со мной на ночь, но я лишь отрицательно замычала. Хотелось побыть одной и дать волю чувствам.

      Выпитый алкоголь не принес облегчения, а мозг все равно не хотел отключаться. Спасительный сон не пришел.

      Почти до утра я ревела и била подушку, греша на весь мир за то, что лишил меня единственного родного и любимого человека.

      Она ушла, оставив меня