Вторая жизнь для оборотня. Татьяна Олейник

сейчас все в порядке, не переживай. – Я вновь протянул руку. В этот раз она встала и, прихрамывая на переднюю левую лапу, подошла ко мне. – Что произошло? – Голос дрогнул от волнения. Неужели отец опять принялся за старое? Конечно, у оборотней высокая регенерация, и то, что мать до сих пор хромает, говорит о том, что процедуры проводили совсем недавно. Через пару часов раны затянутся, но сам факт того, что маме причиняли боль, вызвал у меня бешенство.

      Вцепившись руками в толстые прутья, я с силой сжал их, пытаясь подавить гнев.

      Ярость закипала где-то глубоко в груди, на что по всему телу судорожными сокращениями отзывались мышцы – первые признаки приближающейся трансформации. Видимо, действие сыворотки с каждым разом становится короче.

      – Р-р-р-р… – мама тихо заворчала и, лизнув мои пальцы, ткнулась носом между решеткой. Это немного привело меня в чувство.

      – Все хорошо, я держу себя в руках. – Сделав несколько глубоких вдохов, попытался успокоиться и подавить инстинкты убийцы. Если я обернусь в подвале, то никогда не выйду отсюда. Система защиты быстро распознает, что один из ликанов вне клетки, и выпустит нервнопаралитический газ. Сомневаюсь, что при первой трансформации я смогу взять под контроль разум зверя. Да и вообще не до конца уверен, что это возможно.

      Мама жалобно заскулила и отошла от клетки, как бы намекая, что мне лучше уйти.

      – Ты права. Постараюсь заглянуть к тебе в ближайшее время. – Встав, я слегка пошатнулся от того, что икроножные мышцы свело судорогой. – Ты только не оставляй попыток принять человеческий облик. Уверен, это возможно, – немного слукавил я, а мама лишь отвела взгляд. За столько лет она потеряла надежду вновь стать человеком.

      – Я вернусь, – прошептал на прощание и вышел из подвала.

      Даже спустя сотни лет мне по-прежнему было тяжело видеть маму в таком состоянии. Но это лучше, чем думать, что она мертва.

      Сложно вспомнить, когда это случилось. Я еще был ребенком, когда ночью в родительской спальне раздался мамин крик. Она кричала так, словно ее разрывало изнутри. Это сейчас я понимаю, что с ней происходило, а тогда мне было очень страшно.

      На утро отец с холодной отстраненностью сообщил мне, что мама умерла. На его лице не было ни единой эмоции, он просто вывалил эту новость и оставил меня одного наедине с горем.

      Будучи уже взрослым после очередного приступа я остался в подвале. Точнее, отец не посчитал нужным переносить меня в комнату, решив, что мне будет полезно посидеть взаперти.

      Я пришел в себя гораздо быстрее и смог спокойно выйти из клетки. Побродив по подвалу в поисках выхода, наткнулся на комнату с оборотнями.

      Стоило мне войти, как ликаны злобно ощерили клыкастые пасти, все, кроме одного. Он спокойно подошел к прутьям, а потом что-то рыкнул. Как по команде все оборотни успокоились.

      Тогда-то я и понял, что они сохранили разум, хотя бы частично.

      Подойдя ближе, я узнал маму, не знаю как. Может, по глазам, может, по запаху. Это была она.

      После такого