Серая мышь для королевы. Эльвира Смелик

обвела глазами класс, чуть дольше, чем на других, задержав взгляд на Кате.

      Весь десятый «А» прекрасно знал, кто может победить, кто настоящая королева. Люба Красикова так прямо и заявила, стоя после уроков в раздевалке с курткой в руках:

      – Пусть Булатова участвует.

      Не все представительницы прекрасной половины десятого «А» присутствовали при этом. Маринки Лавренковой, например, не было. А Катя была, хотя никто об этом не подозревал. Девчонки думали, что Булатова где‑то далеко, а она спокойненько сидела на стульчике за деревянной решетчатой перегородкой с другой стороны раздевалки и все слышала.

      Подслушивала. Ну да, подслушивала. Интересно же!

      – Почему она? – в праведном гневе возопила Кривицына.

      Если честно, Красиковой были до лампочки и конкурс, и моральные качества претендентки на трон. Она выбирала объективно (и чуть‑чуть по принципу: «кто угодно, лишь бы не я»):

      – Катька красивая, умная, ничего не боится. И учителям нравится. Даже директриса к ней хорошо относится. У нее больше всех шансов.

      А Кривицыной, наоборот, плевать было на объективность:

      – Надоела ваша Булатова. Почему везде только она? Сколько можно? По‑моему, она и так слишком много о себе воображает.

      Ей не возразил ни один голос.

      Даже Кате не захотелось возражать, оправдываться, мысленно убеждать невидимых собеседников, что это неправда, что она хорошая, милая, добрая и вообще вся такая белая и пушистая. Она только ухмыльнулась: «Надо же! Бунт на корабле. А вот в глаза так никто и не сказал до сих пор. Решают за спиной. Тоже мне, интриганки!»

      Катя так увлеклась подслушиванием и собственными мыслями, что не заметила, как кто‑то тихонько подошел, уселся на соседний стул и ненароком подключился к ее шпионской игре. А девчонки в раздевалке продолжали обсуждать:

      – Кого же тогда? Если не Катьку?

      Несколько мгновений тишины. Решительной такой, многозначительной тишины, от которой даже висящие на вешалках куртки и пальто напряженно застыли.

      – Ну‑у‑у… – неуверенно протянула Кривицына, а потом вдруг резко бросила, как отрубила: – Давайте Лавренкову.

      Ее неожиданное предложение словно открыло коварно запертую кем‑то дверь и выпустило на свободу многоголосый шелест:

      – Лавренкову? А что? А правда!

      – Ну ты завернула, Наташка!

      – Не, ну ведь классно!

      – Лавренкову вместо Булатовой?

      – Конечно, Лавренкову!

      Соседний стул испуганно скрипнул. Катя едва не подскочила от неожиданности, молниеносно развернулась и увидела возле себя – ага! – новоиспеченную претендентку на королевскую корону, так демократично избранную большинством голосов.

      Спасу от нее нет. Куда ни ткнешься, везде она! И когда только успела подкрасться? Впрочем, не важно.

      Губы сами скривились и тихо издевательски выдохнули:

      – Поздравляю.

      Марина

      – Поздравляю, – сказала Катя Маринке.

      И не разберешь, с какими точно интонациями: зло или с сарказмом.

      Янтарные