Стальные боги. Замиль Ахтар

со вкусом вишни подарил бы мне отдых.

      – Достань мне кальян, и я отдам тебе весь мир.

      – Дедушка много лет назад бросил курить. И все выбросил.

      Я вздохнул.

      – Что ж, еще одна причина для разочарования.

      Мелоди поковыряла фальшивый топаз на бронзовом браслете.

      – Ты расстроен, что приехал?

      Я сел на ступеньку ниже ее и прислонился к стене.

      – Прости, что не навещал вас и не писал. По правде говоря, я сам на себя не похож, уже давно.

      – Я знаю. Дедушка всегда говорит, что ты не виноват. Просто здесь тебе слишком больно находиться. Прости за то, что я тебя ударила. – Она взяла меня за руку. – Я тоже скучаю по Лунаре.

      После моего ухода Тенгис не красил стены. Раньше они были белыми, а теперь посерели. Наверное, дома стареют вместе со своими хозяевами.

      – Лунаре тоже нравилось быть твоей матерью, – сказал я, чтобы немного взбодриться. – Удивительно, что ты вообще нас помнишь. Тебе ведь было всего пять.

      – Вот бы она была здесь, как в старые времена. – Мелоди сжала мою руку. – Ты молишься за нее?

      – Я многие ночи стоял от зари до заката и не смыкал глаз, умоляя Лат ее вернуть, – ответил я охрипшим от горя голосом. – А в результате получил лишь отекшие ноги. Хотя они уже распухли после долгих поисков по лесам и горам в сельской местности. Когда человек вот так исчезает посреди ночи, не оставив ни намека на то, куда пошел… и искать-то негде.

      – И одновременно с этим везде.

      Я выдернул у нее руку и почесал бороду.

      – И о какой же услуге ты меня просишь?

      Мелоди вздохнула и потеребила мягкие темные волосы. Что бы это ни было, она никак не могла решиться попросить.

      – Научи меня всему, что умеешь.

      Я засмеялся.

      – Сейчас ты умеешь больше меня.

      – Я моложе и проворнее; может, даже сильнее. Но я никогда не буду такой же умной и опытной. Я ведь выросла в мирное время. А ты когда-то спал с кинжалом под подушкой, помнишь?

      Кстати, если подумать, я просто чудом не порезался, ворочаясь во сне. Но так было проще выхватить кинжал и вонзить в того, кто пришел за мной. Во время противостояния шаха Мурада и его брата другие янычары часто пытались зарезать меня во сне, настолько все запуталось.

      – Надеюсь, больше никогда не придется этого делать, – сказал я. – Мир сам по себе достаточная награда.

      – Мир сделал нас слабыми.

      – Ты говоришь так, потому что скучаешь.

      Я погладил ее по голове.

      – Нет, потому что видела, как живут люди в городе. Все лишь хотят хорошо проводить время, ничего для этого не сделав. – Она поморщилась и хлопнула меня по руке. – Почему ты уехал в такую глушь?

      – Потому что имею право «хорошо проводить время». Мне нравится скучная жизнь. После всего, через что я прошел, можно только мечтать о скуке. Скука – это отсутствие войны и сражений. Она значит, что призраки тех, кому пустила кровь моя сабля, больше не вернутся и не спляшут передо мной.

      Глаза Мелоди потухли.