Саги огненных птиц. Анна Ёрм

несло течение, стоял тот самый сохатый конь и яростно бил копытом. Белая Грива. Брови Ольгира удивлённо поползли вверх – так близко и ясно Белую Гриву ему ещё не доводилось видеть. В тени леса он казался выше лося и сильнее медведя, а растрёпанная грива его почти доставала до воды.

      Ингрид, воспользовавшись заминкой, вырвалась из ослабшей хватки Ольгира, ударила его по шее коленом и рыбкой ринулась в воду. Ольгир охнул, падая на днище лодки. Он попытался схватить Ингрид за волосы иль платье, но лишь горстью хватанул воздуху. Лодка же черпанула изрядно воды, чуть не потопив Ольгира. Одно из вёсел медленно поплыло прочь, второе скользнуло в реку следом.

      Ольгир откашлялся и закричал.

      – Где ты, Ингрид? – рявкнул он, оглядываясь, но ни её, ни белого коня нигде больше не было. Точно пригрезились они ему.

      Гладь воды не выдавала своей хозяйки – ни одного всплеска не услышал Ольгир.

      – Троллье ты отродье! Куда подевалась?! Вернись сейчас же!

      Не показываясь на поверхности, Ингрид отплыла в сторону. Воздуха в груди не хватало – страх сжимал лёгкие, но она боялась вынырнуть. Тень лодки, увлекаемой быстрым течением, проплыла над её головой. Ингрид пристала к берегу и, зацепившись за корни, уходящие глубоко в воду, наконец вынырнула. Река сберегла её, спрятав от злого взгляда в тени берега. Ингрид дрожала всем телом, но не от холода, а от страха. Грудь её распирало от бесслёзных рыданий. Лодку уносило прочь, и Ингрид, взывая к праотцам, взмолилась, чтобы этот незнакомец не нашёл её вновь.

      Лодка плыла всё дальше и дальше, точно назло Ольгиру не натыкаясь на отмели. Приближаясь к берегу, лодка замирала, словно в раздумьях, а потом снова неспешно пускалась прочь, несколько кренясь. Частокол у переправы скрылся за холмом. Ольгир зарычал. Бросаться в воду не хотелось. Вода была ледяной, даром что реку обозвали Тёплой. Сумерки холодили эту прозрачную кровь земли, напитывали своей нетерпеливой темнотой и остывающим горем. Река мстила ему.

      И всё эта дрянная Грива. Не поверил бы, коли своими глазами не увидел. Ольгир ещё раз бросил злобный взгляд на берег и скрипнул зубами, внутренне кипя от ярости. Так ненавидел он любые неудачи и в гневе своём был страшен, отдаваясь ему всецело.

      Надо решать, как быть, и скорее действовать, пока не накатило угрюмое бессилие.

      На берегу точно кто-то развёл огонь. Ольгир, заметив свет, окликнул людей, но ответа не было, а свет, усиливаясь и белея, подбирался всё ближе и ближе к воде, решительно расталкивая сумерки, что разбегались, путаясь в своих волосах и длиннополых платьях. Свет шумно фыркнул, и Ольгир, прежде сомневавшийся в том, чтобы нырнуть в воду, теперь же не раздумывая выпрыгнул из лодки, предварительно перекинув на берег лук и часть вещей.

      Намокнув, одежда потянула вниз, к далёкому дну. Растерявшись, Ольгир запутался в отяжелевшей ткани – плавал он плохо. Наконец ноги его нащупали дно, оттолкнувшись, Ольгир устремился наверх и торопливо поплыл к берегу, вразнобой перебирая ногами и руками. Он вышел из реки, распрямился, раздражённо