Остров Русь. Сергей Лукьяненко

людей добрых отстанешь, Гапон! – раздался в ответ низкий и мрачный женский голос.

      Словно не слыша в голосе женщины раздражения, Гапон добавил:

      – Тот, чернявый, сразу видно – дурак. А дураки опасны… Того ж, на печи, пожалуй, можно будет использовать…

      Однако вернемся к нашему герою.

      Расправившись с дровами и потирая многочисленные синяки, Иван приблизился к перепуганному Емеле.

      – Познакомься-ка с моей левой рученькой! – крикнул Иван и отвесил Емеле оплеуху.

      Емеля охнул.

      – Познакомься-ка и с правой рученькой! – продолжил Иван.

      Емеля ахнул. Потер горящие огнем щеки и удивленно констатировал:

      – Левая рука у тебя покрепче будет. Левша, что ли?

      – Левша, – смущенно признался Иван. – Переученный, правда…

      – Так и я левша!

      Недавние враги потупились.

      – Ну что, разойдемся, что ли?.. – предложил Иван.

      – А может, сперва поужинаем, богатырь? – предложил Емеля.

      Польщенный Иван улыбнулся.

      – А с поленьями ты лихо управлялся, – признал он. – Я уж думал – не сдюжу!

      Емеля зарделся.

      – Я трактир один знаю, – начал он. – Медовуха там знатная…

      – Медовуха – это дело.

      Не сговариваясь, Иван с Емелей собрали с земли щепки и запихали их в печь. Потом Емеля взобрался на лежанку, Иван – на коня, и новоиспеченные друзья неспешно двинулись к трактиру.

      – Я печи-то люблю, – смущенно признался Иван. – С малых лет на загнетке валялся. Зола теплая, сажа мягкая… Мамка парным молочком поит. Лепота! Одна беда – отмыться толком не могу. Зола аж до костей въелась.

      – Ничего, – махнул рукой Емеля. – Сходим как-нибудь в баньку, отскребем…

      – А ты зачем в стольный град пожаловал? – поинтересовался Иван. – В богатыри?

      – Не, куда мне в богатыри-то… – Емеля склонился с печи и прошептал Ивану на ухо: – Любовь у меня. Царевну полюбил.

      – Какую?

      – Несмеяну, дочку Владимирову. Вот рассмешу ее да и получу в жены. Еще и полцарства обещают.

      – А как рассмешишь?

      Емеля засмущался:

      – Да… Есть у меня одна примочка… Справлюсь.

      За разговором и не заметили, как до трактира добрались. Народ на улицах дивился, но охальничать не спешил. Видать, булава Иванова производила хорошее впечатление на заносчивых киевлян.

      У трактира Иван слез с коня, бросил поводья подбежавшему мальчишке-половому и велел:

      – Задашь меру овса да протрешь досуха. Не ленись, а то обижу.

      Иван двинулся в гостеприимно приоткрытые двери трактира. За его спиной Емеля втолковывал половому:

      – Нарубишь дров, только осиновые не бери, бери березовые. От них жара больше, а копоти меньше. Золу выгребешь. Приду – проверю!

      Свободный стол нашелся не сразу. Пришлось выгрести из-за него четверых пьяных киевлян да отнести их к двери. После этого друзья уселись друг против друга и лукаво переглянулись.

      – Медовухи! – гаркнул Иван.

      – Зелена