Туман и Молния. Часть 19. Ви Корс

мне этот чертов пластырь и ваты», – а потом снова вслух зло выругался на нечистом.

      – Ник! Что с тобой?! – с волнением закричал Корс. Резко подскочив, он сел на топчане.

      – Тебе какая разница? – холодно ответил Ник, – ведь я кусок дерьма в грязном фантике от конфеты.

      Корс пристыжено замер:

      – Зачем тебе вата и пластырь? Доктор Кассиэль предупреждал, что, когда яд окончательно начнет выходить из твоего шрама, может начаться воспаление. Последние дни кожа вокруг была сильно покрасневшей, от тряски в дороге воспаление усилилось? Да? Только не вставляй опять стальные скобки, умоляю!

      – Не твоё дело! Я сделаю то, что захочу!

      – Ник, прошу тебя! Ты обижен и зол на меня, я понимаю, но будь благоразумен.

      – Не называй меня больше Ник! Для тебя я Никто! И я не обижен и не зол на тебя, папочка-господин!

      Корс прекрасно понимал, что Ник глумится над ним, называя папочкой, но не хотел сдаваться так просто:

      – Нет, нет. Ник, умоляю! Я никогда не злился на тебя по-настоящему. Ты слушал мои мысли в дороге? Мои воспоминания о тебе?

      – Трудно было не услышать, как ты беспрерывно дрочишь на мою человеческую внешность в своей голове.

      – Нет! Я не дрочил… ты неправильно понял…– Корс услышал, как в палатку вбежал Верный. Ник стал мысленно общаться с ним и отвлекся от разговора с Корсом. Корса это бесило. – Ник, я был не прав, я признаю это…

      – Отвали от меня и заткнись сейчас, – Ник снова тихо зашипел. Корс предположил, что он прикладывает вату, пропитанную заживляющим средством, к воспаленному шраму.

      – Сынок, я виноват, я необдуманно начал лечение и разбередил твою застарелую рану. Позволь мне помочь тебе, – взмолился Корс, он безумно волновался, что Демон окончательно изуродует лицо его сыну.

      – Нет!

      И Корс не выдержал:

      – Ты сейчас все испортишь! Ты не сможешь правильно применить лекарство! Ты не умеешь! Упрямый идиот!

      – Ах, смотри-ка, опять ты меня умыл и не вытер! Но я больше не собираюсь сидеть и плакать после того, как ты наорал на меня! Господин-папочка, заткнись, я сказал, иначе сейчас я рот заклею тебе пластырем, а не только глаза! А хочешь, стальной скобкой скреплю, чтобы ты уже заткнулся окончательно!

      Корс замер и замолк. Он очень переживал, что Ник сейчас без присмотра испортит все лечение.

      Ник подошел к нему:

      – Не обращайся ко мне. Я запрещаю тебе разговаривать, ты понял? Все, что ты хотел, ты мне уже сказал в Форте.

      Корс промолчал, не зная, как ему поступить, можно ли ответить или уже нельзя. Но он невольно мысленно произнес: «Сынок, что с твоим лицом?»

      Несмотря на запрет, у Корса язык не поворачивался назвать его Никто.

      – Что с моим лицом? Ничего. Оно покрыто черной чешуей, ты же знаешь, – ответил Ник вслух. – Не обращайся ко мне мысленно! А то сейчас я дотронусь до тебя своими мерзкими лапами, и ты от страха обмочишь штаны, да, папочка?

      Корс схватился за голову:

      «Прости, прости. Я постараюсь принять твою сущность и этот твой образ, и в нашем мире ты ведь в слиянии с моим