Хранители мира. Дорога домой. Мелисса Харрисон

состава не умчатся вдаль.

      К рассвету друзья добрались до станции и теперь вместе с Веспером прятались у самого края платформы – там, где начинался бетонный забор с яркими граффити, а вдоль него росла густая трава. Вскоре на станцию должен был хлынуть людской поток: взрослым предстояло отправиться на работу, а детям – в школу. Но пока пассажирские поезда ещё не ходили, а на станции разгружались составы с письмами и посылками, продуктами для магазинов и горами светлых камешков, которые называют щебёнкой и возят в ржавых открытых вагонах.

      За семь ночей пути друзья преодолели немалое расстояние. Иногда Веспер сажал их себе на спину, но тогда он бежал гораздо медленнее, и чаще всего четверым путникам приходилось шагать пешком. Каждый вечер солнце садилось немного раньше, а ночь длилась чуточку дольше.

      Больше всего друзьям нравились станции. Там всю ночь горел свет, а вдоль путей сновали деловитые серые мыши: они отправлялись на поиски пищи, едва люди расходились по домам. Пока Веспер уплетал половинку найденного бургера, Мох попытался завести беседу с одной мышкой, но она слишком сильно испугалась, увидев лиса.

      Минуту спустя прибежал немного отставший Чердак. Он победно размахивал белой пластиковой трубочкой с загибом посередине. Но когда Мох спросил, для чего ему трубка, домовой лишь загадочно улыбнулся.

      Друзья оставили позади огни станции и зашагали вдоль забора, обходя пакеты из-под чипсов, пластиковые бутылки, смятые жестяные банки, заплесневелые, старые кроссовки и пустые картонные коробочки.

      У птиц закончился брачный сезон, и теперь им не нужно было подзывать друг друга песнями. Поэтому утренний хор больше не возвещал начало нового дня. Когда небо над стальными рельсами начало светлеть, Мох услышал, как где-то в кроне придорожного деревца подала голос одинокая малиновка. Она взяла две-три печальных ноты и сразу же умолкла.

      Когда мимо с грохотом пролетел первый пассажирский поезд, друзья во главе с Веспером устроили привал за кирпичной семафорной будкой, в густых зарослях хвоща – древнего растения, которое ничуть не изменилось с доисторических времён. Четверо маленьких путешественников скинули котомки и свернулись калачиком у тёплого лисьего бока. Веспер прикрыл их от ветра пушистым хвостом. Ещё много-много веков Мох будет вспоминать, как тепло и уютно им спалось под защитой большого друга.

      – Я ужасно скучаю по Дождевику, – признался Вереск. – Наверное, я уже тысячу раз это говорил… Но ведь это же правда.

      – Я тоже скучаю, – грустно сказал Мох.

      – И я, – вздохнул Щавель. – Конечно, вы с ним много лет провели под одной крышей, но ведь и мы вчетвером немало пережили вместе, да? Как странно, что старина Дождевик теперь не с нами.

      Мох дотянулся и легонько пожал руку Чердаку. Трудно быть новеньким в тесной компании. Хоть Мох и старался, чтобы Чердак не чувствовал себя на отшибе, иногда это было неизбежно.

      – Шпиль и Гудрон – самые