Саботажница. Тимур Бельский

плачу за вход, как все, покупаю коктейли, глазею на шлюх.

      Она снова внимательно посмотрела на меня, и повторила вопрос, с которого начался наш разговор:

      – Ну, так что скажешь? Нравится она тебе? Познакомлю?

      Понимая, что в данный момент это плохая шутка, я, тем не менее, изобразил на своем лице самый неподдельный интерес и живо кивнул. Тогда она придвинулась ближе, залезла рукой мне под свитер и потрогала мой живот; после, неопределенно хмыкнув, с безнадежным выражением лица покачала головой:

      – Нет, это никуда не годится. Трата времени. Маркета любит, чтобы все было по высшему классу, понимаешь? Кубики пресса должны быть такими рельефными, чтобы между ними можно было вставить зубочистку. А в тебя зубочистку можно только воткнуть.

      Она убрала руку. Какое-то время мы просто сидели молча. А потом я, сам не зная, зачем, спросил:

      – А ты и сейчас простила бы экс-жениха?

      – Да, – ответила она, почти не задумываясь.

      – Довольно унизительно, не правда ли?

      Она посмотрела на меня взглядом, который можно было бы счесть ненавидящим, если бы в ее глазах не стояли слезы. Затем резко поднялась и, с грохотом отодвинув стул, практически выбежала из помещения.

      Посидев еще немного, я порылся в карманах пальто и извлек оттуда мятую купюру достоинством в сто крон. Протиснувшись к стойке, я просунул купюру между узкой тесемкой бикини и загорелым бедром Маркеты, которая присела для этого на корточки, рукой держась за пилон. Другую руку она положила мне на плечо; какое-то мгновение мы смотрели друг на друга – потом она кивнула мне, выпрямилась и продолжила танцевать.

      Она и в самом деле была дьявольски красива.

      Поднявшись наверх по узкой лестнице, я вышел на улицу. Пока мы были внутри, дождь кончился; у входа в бар стояла Вера и курила длинную, тонкую дамскую сигарету.

      Увидев меня, она протянула мне что-то. В тусклом свете барной вывески я разглядел крупную розоватую таблетку замысловатой формы, в которой угадывался профиль американского президента. Я вопросительно посмотрел на Веру. Глаза ее все еще были влажными.

      – Съешь хоть трампа, – сказала она. – Я настаиваю.

3

      Закончилась зима, миновала весна; к началу лета мой досуг приобрел новые, прежде незнакомые мне формы.

      Вера так и не познакомила меня с Маркетой – но зато познакомила со своими друзьями-наркоманами. В свободное время, когда она не терроризировала сестру, она в основном принимала спиды (или курила траву – в зависимости от настроения) и проводила время на рейвах.

      В бытность мою студентом технического университета, где за каким-то чёртом читали культурологию, я, помнится, однажды писал работу по социокультурному анализу рейва. Доцент, который выдал мне это задание, очевидно, считал себя молодым, прогрессивным преподавателем; о рейвах мы оба имели самое туманное представление, – в нашем городе они просто отсутствовали, как феномен, – но, начав работать с «материалом», я довольно быстро пришел к выводу, что социокультурно анализировать там было нечего.

      Спустя много лет, Вера дала