Венера на половинке раковины. Другой дневник Филеаса Фогга. Филип Хосе Фармер (Килгор Траут)

люди столпились на макушке сфинкса и пугающее осознание ответа на это «почему», когда на них обрушилось море, и он в панике дернулся вверх. В следующее мгновение его пальцы разжались, отпуская ограждение, потому что вода поднялась к самому его носу, затем, где-то в шуме и суматохе, он услышал сдавленный крик Рамоны и поплыл в никуда.

      Футляр, в котором было банджо, плыл перед ним. Саймон ухватился за него. Футляр давал некоторую плавучесть. Сбросив с себя всю одежду, Саймон сумел остаться на плаву, цепляясь за футляр и усердно работая ногами. В какой-то момент мимо него проплыл верблюд с пятью людьми, и каждый норовил забраться ему на спину. Затем верблюд ушел под воду. Последнее, что увидел Саймон, был вытаращенный верблюжий глаз.

      Спустя какое-то время он проплыл мимо макушки Великой пирамиды, за которую цеплялась какая-то женщина. Она истошно вопила до тех пор, пока поднимающаяся вода не залила ей рот. Саймон проплыл мимо, тщетно ломая голову над тем, откуда взялся этот суперливень, погодное бедствие такой мощи, что теперь засушливая земля Египта оказалась на глубине 472 фута под ним?

      Наконец в темноте ночи посреди сплошной стены дождя наступил момент, когда Саймон был готов отказаться от своего набрякшего водой духа и дать себе утонуть. Он был слишком измучен, чтобы и дальше сражаться за жизнь. Для него все было кончено.

      Саймон был атеистом, однако помолился Яхве, богу своего отца, Марии, любимому божеству бабушки, и Гитче Маниту, богу своей матери. Как говорится, хуже не будет.

      Но не успел он закончить свои молитвы, как наткнулся на что-то твердое. Это нечто было также полым, потому что бухало под струями дождя, как барабан.

      Через несколько секунд буханье прекратилось. Саймон так онемел от холода, что прошло какое-то время, прежде чем он понял: это потому, что дождь также прекратился.

      Он ощупал предмет. Тот был похож на гроб, но слишком большой, чтобы быть гробом, если только в нем не заперли мертвого слона. Его верх был скользким и примерно на восемь дюймов выступал над поверхностью воды. Саймон приподнял футляр с банджо и надавил им на этот самый «гроб», толкая его под воду. Тот слегка опустился под его весом, и Саймон положил на него ладони. Ему хватило силы трения, чтобы медленно вскарабкаться на плоскую поверхность, а затем переместиться в ее центр.

      Он лежал ничком, хватая ртом воздух, слишком замерзший и несчастный, чтобы уснуть. Несмотря на это, он все же уснул, хотя сны его были малоприятными. С другой стороны, они редко бывали иными.

      Проснувшись, он посмотрел на часы: 07:08. Он проспал, по крайней мере, двенадцать часов, хотя сон нельзя было назвать освежающим. Затем, чувствуя с одного бока тепло, он медленно повернулся. К нему прижимался бездомный пес. Спустя какое-то время пес открыл глаз. Саймон погладил его и, обняв, вновь лег лицом вниз. Голод заставил его задуматься о том, а не придется ли ему в конечном итоге съесть четвероного друга человека. Или наоборот. Это была дворняга весом около шестидесяти фунтов (против его ста сорока).

      Вероятно, пес был сильнее его, и наверняка очень