Ловля золотоперой рыбы на Белом озере. Анатолий Константинович Ехалов

ним возвышался шест с гирляндой разноцветных пластмассовых бутылок из под пива и кваса…

      – Что это за агрегат такой? – спросил Мишка Наклейщиков, с малых лет знавший все марки отечественных и зарубежных автомобилей.

      – Это, друзья мои, наш деревенский вездеход. У нас люди горазды на такие изобретения. А зовутся они по – разному: костотряс, шишкотряс, каракат, драндулет – кому, как нравится. Но факт тот, что он любому заграничному джипу сто очков вперед даст… Ну, что ж, грузитесь.

      Мы с Мишкой быстро закинули под тент рюкзаки и залезли сами, устроившись на них. Дед Кронид завел агрегат, и мы бойко покатились по полю в сторону леса.

      – Нам дороги не нужны, мы напрямки к Вашкам втрое короче путь сыщем. Наш шишкотряс по любой топи пройдет, – похвалился дед Кронид.

      – А бутылки-то зачем? – спросил любознательный Мишка.

      – А вот ты догадайся, если такой умный.

      – А чтобы в лесу издалека видно было.

      – Злых духов отпугивать… – то ли в шутку, то ли всерьез ответил Кронид.

      Поле закончилось, пошел лес… Когда-то здесь была дорога, но она густо заросла малинником, кустами и багульником. Но шишкотряс легко подминал растительность и ходко продвигался вперед.

      Начинало темнеть. Софронов включил фару, и в мятущемся свете ее то и дело мелькали тени больших ночных птиц и перебегавших дорогу зайцев… Как зачарованные, мы смотрели на открывающиеся фантастические картины ночного леса.

      Скоро лес кончился, пошло болото, поросшее мелколесьем, затянутое черничником и клюквенными плетями. И тут я поймал себя на мысли, что снова думаю о Гнилом болоте и о ладье с золотом. Вернее, золото меня не так интересовало, как старинная ладья. «Вот бы увидеть ее и в самом деле, походить бы по палубе, заглянуть в трюм, понять, как там все было устроено, где что стояло, хранилось, где они спали, чем питались в походах…»

      Тут перед нами в свете луны блеснула глубокими водами речка.

      – Это Ковжа, – заметил дед Кронид. – Очень рыбная река. Бывало тут за час я на спиннинг картофельный мешок натаскивал. Окунь и щука в ней – черные, что головешки, потому, что истоки река берет в болотах, в торфяниках…

      Костотряс легко преодолевал поля, болота, реки…

      Кронидов шишкотряс смело нырнул в реку и поплыл, загребая колесами. А через несколько минут уже выбирался на высокий берег, поросший сосняком вперемежку с березами.

      – Перекур! – дед Кронид заглушил каракат, и в лесу стало невероятно тихо, только слышно было, как внизу перебирает струи речка Ковжа.

      – Костра жечь не будем, а перекусим бутербродами и чаем из термоса, – предложил Кронид.

      Мы уже проголодались и с жадностью ели черный хлеб с салом, запивая горячим чаем.

      – Я тут по весне, чуть жизни не лишился, – сказал весело Кронид. – Вот смеху-то было бы.

      Мы удивились:

      – Странные у вас нравы: человек погибает, а вся округа со смеху покатывается.

      – Не спешите, – возразил Софронов. – Сейчас расскажу.